— Привет, как дела? — Некоторым клиентам становится проще, если с самого начала придерживаться их манеры говорить.
— Да господи, опять Шерил взъелась — постоянно какая-нибудь ерунда, ни конца ни края не видно.
— Хм. — Однажды мои поджатые губы превратятся в застежку на сумке «Келли». — С чего это началось?
— Я забыл опустить это чертово сиденье на унитазе, а она стала меня пилить.
— Вот как.
Дежавю — это основание брака… или невроза. Я сцепил пальцы на затылке.
— Вы сделали это нарочно?
— Да нет же, боже мой! — С. вдавил свои тяжелые башмаки в мой чистый ковер. — Просто я об этом не думаю, вы понимаете?
— Может быть, если бы вы…
— Но я все-таки подумал об этом, и знаете, что я надумал?
— Что? — Просто зовите меня Майк, я человек прямой.
— По-моему, вопрос в том, кто прилагает усилия. — С. злобно прищурился на рододендроновые заросли. Он все-таки анализировал происходящее, хотя часто приходил к неприятным результатам. — Если мне надо отлить, я должен поднять сиденье. Так почему она не должна его опустить?
— Хм, кажется, я понимаю, к чему вы клоните… — К тому, о чем мы с Джейн договорились бог знает когда — и я сдался. И Алекса мы научили тому же этикету. — Вы ей сказали об этом?
— Нет, но думаю, что скажу. — С. поднял руки и в воздухе сжал их в кулаки. — Какого черта мы столько времени тратим на эту чепуху?
Итак, мы еще сорок минут потратили на туалетную тему и наконец решили, что тут дело в том, кто контролирует ситуацию. И если он уступит ей в этом вопросе, может быть, она уступит ему в другом. Надо ли ему уходить? Возможно. Он относился к тем, кто не против иметь под боком женщину, но не готов платить за это уступками. Что касается любви, он редко произносил это слово. «Нравится» — дальше этого он не шел.
Может быть, весь мир состоит из таких Р. и С. и меня, который старается поддерживать обоих? Иногда мне кажется, что я не более чем громко именуемый консультант по вопросам брака. В классическом психоанализе старые терапевты с заметным венским акцентом неторопливо разбирали своих пациентов, чтобы потом вновь их собрать, но в наше время все хотят по-быстрому, и чтобы сразу стало хорошо. Опять стремление к счастью. Может быть, стоит держать в ящике стола коробку с леденцами.
Пора обедать. Вернувшись на кухню, я нашел черствые остатки черного хлеба с осыпавшимися кунжутными семенами и шлепнул два куска на тарелку. Потом обшарил холодильник в поисках упаковки с копченой индейкой, которая настолько приближается к понятию Джейн и Алекса об обеденном меню, насколько это возможно (помню, когда его можно было попробовать в магазине деликатесов, там это называлось «мясная закуска»). Я отрезал себе кусок ярлсбергского сыра с дизайнерскими дырками.
Пока я складывал себе слякотный сандвич с майонезом, а других я не признаю, позвонил Джерри Мирнофф.
— Привет, я бы хотел передать тебе пациентку. Ты как?
— Мм, давай. — Я плюхнул горчицы на кусок хлеба и прижал его другим. Под картонной поделкой, которую Алекс забыл на кухне, я нашел протекшую зеленую ручку. — Пожалуй, я не против.
После того как первую статью Джерри напечатали в журнале, он стал считаться специалистом по пригородному стрессу (термин его собственного изобретения), и его планируемая книга по этому вопросу являлась лишь одним из результатов. (Недавно он показал мне главу под названием «Утреннее прощание», где рассуждалось о ежедневных поездках на работу и обратно и верности в браке.) С другой стороны, статья сказалась на его практике, которая стала разрастаться так быстро, что ему приходилось отказывать кому-то из желающих. Отсюда и его предложение. У меня было несколько окон в расписании в понедельник и среду во второй половине дня.
— Прекрасно. Кстати сказать, интересный случай…
Все они интересные, умные люди. Отправляя к тебе своих пациентов, терапевт всегда их нахваливает.
— Она довольно умна, кстати сказать.
«Так чего ж ты сам не нашел для нее времени?» — фыркнул сверх-я Мартин.
— В последнее время находится в подавленном состоянии, подумывает о разводе…
«Странно, что не радуется…» — проворчал Сногз.
— Я не уверен, когда у нее есть время, но кажется, по понедельникам во второй половине дня она свободна.
Сошлось! Во всяком случае, стоит хотя бы раз попробовать.
— Ну и отлично, — сказал я Джерри, — похоже, мы сработаемся.
Мой сандвич уже обвиняюще уставился на меня, но, наскоро записав детали, я не мог просто повесить трубку. А Джерри явно хотел поговорить еще. Он просто сыпал фразами, обычно четкими, дальше и дальше, вместо того чтобы замолчать.
— Как поживает Кэти? — подсказала. — Я имею в виду, как там ее кишечная болезнь.
— Плохо. Она уже подумывает, не заткнуть ли ей себя пробкой. Доктор из Синайской больницы ничего не посоветовал.
У меня рефлексивно сжался сфинктер. Последний раз, когда меня серьезно пронесло, это было в Мексике, когда мы с семьей ездили в отпуск в Акапулько. У Джейн прошло без последствий, как и у Алекса, которого особенно смешило, что папа каждые десять минут бегает в туалет. Маленький поганец. Но я представил себе, как Кэти сжимает свои широкие ягодицы, и понял, что он имеет в виду, и позволил себе внутренне ухмыльнуться.
— Ты знаешь, какие консерваторы эти гастроэнтерологи. Может, это и к лучшему, — продолжал я говорить банальности. — С такой болезнью рисковать не стоит.
Я помолчал, и у меня появилось чувство, что мы не вполне завершили эту транзакцию, как говаривал мой бывший супервайзер Бригз. Джерри всегда обо всем говорит очень откровенно. Надо добавить юмора.
— Я так понимаю, Саманта не заразилась.
Я услышал, как Джерри хмыкает.
— Нет, но это может передаваться по наследству. По правде говоря, меня беспокоит, как она реагирует.
— Каким образом?
— Ну, Кэти у нас на анально-удерживающей стадии, а Саманта, наоборот, на выталкивающей
[5]
. По-моему, она гуляет с дурной компанией.
— Саманта? Черт, ей же всего… лет десять?
— С половиной. Но она не по летам развитая. В любом случае, сегодня у них это рано начинается.
— Откуда ты знаешь?
— А, она заявилась с какой-то мерзкой переводной татуировкой на руке, а ее подруга Марси сказала что-то про ритуал посвящения.
— Ты уверен, что речь идет не о скаутах?
