— Телефон пытается зазвонить. Как думаете, не опасно снимать трубку в грозу?
— Ничуть, — откликнулась Джин. — Ведь на том конце они ее сняли.
Она подошла почти вплотную к Льюису; теперь оба стояли в центре комнаты, подальше от озаряемых молниями окон.
— Как странно видеть тебя здесь и сейчас. Признаюсь, я рада, что ты приехал. Но и без тебя нам было бы ничуть не хуже.
— Может, помочь Бесс справиться с окнами? — предложил Лью.
Почти одновременно сверху донесся голос Бесс:
— Похоже, на том конце провода никого нет, и я не хочу долго держать трубку.
Оглушительный удар грома потряс дом, Джин прижалась к Лью, но отпрянула, когда Бесс в смятении бегом спустилась по лестнице.
— Наверху отключилось электричество, — сообщила она. — А ведь в детстве я совсем не боялась гроз. Иногда в грозу папа заставлял нас сидеть на веранде, помнишь?
Слепящий свет разом ворвался во все окна первого этажа, многократно отражаясь в зеркалах и распространяясь из комнаты в комнату; за ним последовал звук, подобный треску миллиона одновременно зажигаемых спичек, — столь пронзительный и жуткий, что сопровождавшие его раскаты грома показались уже вторичными; затем сквозь треск и грохот прорвался крик Бесс:
— Угодило в дом!
Вновь сверкнула молния, и под звуки адских раскатов они заметались от окна к окну, пока Джин не воскликнула:
— Комната Уильяма! На нее упало дерево!
Миг спустя Лью распахнул дверь кухни и сразу увидел, что произошло: огромное дерево рухнуло на пристройку с односкатной крышей и фактически отсекло ее от остального дома.
— Уильям там? — спросил он.
— Возможно. То есть должен быть там.
Собравшись с духом, Лью промчался двадцать футов по открытому — и уже затопленному — пространству до ближайшего окна пристройки и высадил его ударом взятой на кухне увесистой вафельницы. Хотя гром и проливной дождь не прекращались, он заметил, что грозовой фронт уже начал удаляться, и, приободренный, закричал во все горло:
— Уильям? Ты цел?
Ответа не последовало.
— Уильям!
Он подождал и наконец расслышал слабый голос изнутри:
— Кто там?
— Ты цел?
— Кто меня зовет?
— На тебя упало дерево. Ты цел?
Внезапно из пристройки донесся взрыв смеха: Уильям вернулся к реальности из тьмы своих атавистических кошмаров. Вновь и вновь повторялись эти приступы хохота.
— Цел? Да-да, я цел. Меня не задело. Как говорится, лучше не бывает. Живехонек-здоровехонек.
Стоя перед окном в насквозь промокшей одежде, Лью начал испытывать раздражение.
— Ну, цел ты там или нет, а завалило тебя основательно. Попытайся вылезти через это окно. Дерево слишком большое, своими силами нам его не убрать.
Полчаса спустя, у себя в комнате, Лью стянул мокрую одежду при свете единственной свечи. Улегшись голышом на кровать, он пожалел о том, что так некстати довел себя до плачевного состояния, потратив массу сил на извлечение толстяка-слуги из полуразрушенной пристройки. Затем сквозь приглушенные громовые раскаты он услышал бряканье телефона в холле и голос Бесс: «Алло, я вас не понимаю. Попробуйте перезвонить» — и секунд через тридцать задремал, чтобы еще чуть погодя проснуться от скрипа отворяемой двери.
— Кто здесь? — спросил он, прикрываясь одеялом.
Дверь продолжала медленно отворяться.
— Кто здесь?
Рядом послышалось кряхтенье; последний отблеск далекой молнии высветил тощую кисть руки с набухшими голубыми венами, и мужской голос прошептал:
— Я только хотел проверить, спишь ли ты уже, милая. Я о вас беспокоюсь… я беспокоюсь…
Дверь осторожно прикрылась, и Лью понял, что старый Гюнтер совершает свой сомнамбулический ночной обход. Спать расхотелось, и он облачился в единственную смену одежды, взятую им с собой, попутно слушая, как Бесс в третий раз пытается с кем-то объясниться по телефону.
— …до утра, — говорила она. — Разве это не может подождать? У нас тут связь нарушена, я вас едва слышу.
Внизу он увидел Джин, которая стояла перед огнем камина, в своем платье удивительно похожая на фею или сильфиду. Она призывно помахала рукой, и Лью приблизился, но почему-то не испытал желания ее поцеловать, хотя она явно ждала этого. Стараясь разобраться в собственных чувствах, он легонько погладил ее по плечу.
— Ваш отец бродит по дому. Заходил ко мне в комнату. Ты не думаешь, что…
— Он каждый вечер это делает, — сказала Джин. — Проверяет, спим мы или еще нет.
Лью взглянул на нее пристально, и некое смутное подозрение, до сих пор формировавшееся подсознательно, начало обретать более определенную форму. Лицо ее было безмятежно-красиво, но внимание Лью уже переключилось на голос Бесс, продолжавшей разбираться с телефонным собеседником.
— Хорошо, попробуем записать по буквам… Эс-ка-оу-эн… так, выходит «скон»… че-аа-эл-ааа-эс… «Скончалась»? — В ее голосе появились панические нотки. — Как вы сказали: Аманда Гюнтер скончалась?
Джин игриво взглянула на Лью:
— И чего Бесс приспичило возиться с телефонограммами? Почему бы не…
— Тише! — скомандовал он. — Тут дело серьезное.
— Я не понимаю…
Встревоженный внезапно наступившей наверху тишиной, Лью взбежал по лестнице и обнаружил Бесс у телефонного столика с трубкой на коленях. Она судорожно хватала ртом воздух, глядя в пустоту. Он взял трубку и принял остаток телефонного послания: «Аманда скончалась при родах, дав жизнь сыну».
Лью попытался поднять Бесс со стула, но она рухнула обратно, захлебываясь беззвучными рыданиями.
— До утра не говори папе.
Что могло бы за ночь измениться в захламленной обрывками воспоминаний голове старого Гюнтера? Однако для Бесс это имело значение.
— Уходи, — прошептала она. — Скажи Джин.
Между тем до Джин дошло, что здесь что-то неладно, и к моменту его появления на лестнице она уже стояла у ее подножия.
— Что случилось?
Он бережно взял ее под локоть и повел обратно в библиотеку.
— Аманда умерла, — сказал он, по-прежнему ее поддерживая.
Джин издала громкий воющий звук, но он тут же прикрыл ее рот ладонью.
— Ты сегодня много выпила, — сказал он. — Постарайся держать себя в руках. Не взваливай еще и это бремя на свою сестру.
И она как-то сразу подтянулась — сперва вернули горделивый изгиб ее губы, затем выпрямилось все тело. Но то, что в другом случае можно было бы принять за героическое усилие воли, теперь показалось Льюису всего лишь примитивным животным рефлексом — и его зарождавшееся было чувство к Джин развеялось в мгновение ока.
