— Но почему, черт возьми, — запротестовал Гарри, — я должен расставаться с двадцатью пятью долларами?
— Потому что, — втолковывала Дороти, — это была бы настоящая благотворительность. Стоит ли просиживать штаны в конторе у отца, чтобы купить мне вот это? Зато отдать деньги тем людям, которых даже не знаешь, — это уже что-то!
— Ну почему, любой способен сделать пожертвование, — возразил Гарри.
— Вот! — воскликнула Дороти. — Вот мы и посмотрим, способен ли ты! Не думаю, что ты смог бы за вечер потратить двадцать пять долларов на доброе дело, как бы ни старался.
— Не сомневаюсь, что смог бы.
— Так попытайся! — Дороти сбегала в коридор и протянула ему пальто и шляпу, которые он взял с явной неохотой. — Сейчас половина восьмого. Возвращайся сюда к десяти.
— Но, но… — заикнулся было Гарри.
Дороти указала ему на дверь и спросила требовательно:
— Сколько у тебя наличных?
Гарри угрюмо порылся в карманах и вытащил пригоршню купюр.
— Как раз двадцать пять долларов и пять центов.
— Прекрасно! Итак, вот тебе мои условия. Ты выходишь на улицу и даешь эти деньги любому, но только тому, с кем раньше никогда не встречался. Нельзя давать более двух долларов одному человеку. К десяти часам, когда ты вернешься сюда, у тебя должно быть в кармане ровно пять центов.
— Но… — промолвил Гарри, пятясь к двери, — мне самому нужны эти двадцать пять долларов.
— Гарри, — промурлыкала Дороти, — ты меня удивляешь! — И с этими словами она захлопнула дверь у него перед носом.
— Я настаиваю, — пробормотал Гарри, — что это более чем странно!
Весь в сомнениях он брел вниз по лестнице. «Ну вот, — думал он, — куда теперь податься?»
Поразмыслив минутку, Гарри наконец отправился в сторону Бродвея. Пройдя этак с полквартала, он увидел джентльмена в цилиндре. Гарри замешкался. Затем собрался с духом и, направившись прямо к нему, изобразил, как ему казалось, приветливый смех, который больше походил на бульканье, и загорланил что есть мочи:
— Веселого Рождества, дружище!
— И вам того же, — ответил ему тип в цилиндре и хотел пройти мимо, но не тут-то было.
— Постойте, приятель, — Гарри откашлялся, — не позволите ли мне дать вам немного денег?
— Что-о? — завопил тип.
— Наверное, вы нуждаетесь в деньгах, ну, не знаю, чтобы… э-э… детишкам купить, э-э… а — куколку! — блестяще нашелся Гарри.
В тот же миг его шляпа полетела в канаву, и пока он ее доставал, тип в цилиндре был уже далеко.
— Пять минут впустую, — пробормотал Гарри и зашагал дальше, вне себя от гнева на Дороти.
Он решил испробовать иную тактику с другими прохожими. Надо бы с ними повежливее.
К нему приблизилась пара — молодая дама и ее кавалер. Гарри преградил им путь и, приподняв шляпу, учтиво произнес:
— Поскольку близится Рождество и все раздают… э-э, знаете… разные вещи… то почему бы…
— Дай ему доллар, Билли, и пойдем, — сказала девушка.
Билли послушно стал совать доллар в руку Гарри, и в тот же миг девушка удивленно вскрикнула:
— Да это же Гарри Тальбот! Побирается!
Но Гарри ее уже не слышал. Сообразив, что встретил знакомую, он развернулся и припустил, как заяц, в противоположную сторону, проклиная себя за то, что сдуру ввязался в эту аферу.
Он добежал до Бродвея и, замедлив шаг, побрел вдоль радостно освещенной мостовой, решив, что отдаст деньги встречным беспризорникам. Вокруг все было охвачено предпраздничной суетой. Повсюду сновали люди, счастливые от сознания собственной щедрости. Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, бесцельно бредя мимо них. Он привык, что прежде ему угождали и кланялись, но здесь никто не заговаривал с ним, а один или двое даже имели дерзость улыбнуться и пожелать ему веселого Рождества. Он раздраженно зацепил пробегавшего мальчишку:
— Эй, малый, я хочу дать тебе немного денег.
— Вот еще, — решительно ответил мальчишка, — никаких таких ваших денег мне не нужно.
Слегка сконфуженный, Гарри пошел дальше. Он пытался дать пятьдесят центов какому-то пьяному, но полицейский взял его за плечо и велел идти восвояси. Он подошел к какой-то потрепанной личности и тихо прошептал:
— Не желаете ли немного денег?
— А то, — ответил оборванец, — что за дельце?
— О, никакого дельца! — заверил его Гарри.
— Эй, хошь шутки шутить, — проворчал бродяга обиженно, — так найди кого другого. — И скрылся в толчее.
Затем Гарри попытался втиснуть десятицентовик в руку пробегающего мимо посыльного, но юноша распахнул куртку, под которой красовалась надпись: «Чаевых не давать».
Воровато озираясь, Гарри подошел к чистильщику обуви и осторожно положил ему в руку десять центов. Отбежав на безопасное расстояние и удостоверившись, что мальчишка озадаченно положил мелочь в карман, Гарри мысленно поздравил себя. Ему осталось раздать всего каких-то двадцать четыре доллара девяносто центов! На волне недавнего успеха у Гарри родился план. Гарри остановился у газетного киоска и на глазах у продавца уронил на прилавок два доллара и нырнул в толпу. Несколько минут он бежал не останавливаясь, а потом пошел шагом. Он шествовал, мысленно похлопывая себя по плечу, сгибающиеся под тяжестью свертков прохожие провожали его удивленными взглядами, и вдруг он услышал позади прерывистое тяжелое дыхание, и тот самый киоскер, которого он только что покинул, всучил Гарри его двухдолларовую купюру и скрылся в мгновение ока.
Гарри уныло тащился дальше, утирая вспотевший лоб. Правда, он избавился от двадцати пяти центов, бросив их в щелку ящичка для детей-сирот. Гарри пытался протиснуть туда пятьдесят, но щель была слишком узкая. Первую существенную сумму в два доллара он оставил Санта-Клаусу из Армии спасения и стал зорко осматриваться по сторонам, выискивая его коллег, но время было уже позднее, и все Санты разошлись по домам — так Гарри больше ни одного и не встретил.
Когда он пересек Юнион-сквер, после получаса кропотливого труда у него осталось только пятнадцать долларов. С неба валил мокрый снег и превращался в жижу, едва коснувшись асфальта. Легкие бальные туфли Гарри промокли, в них хлюпала вода, просачиваясь наружу при каждом шаге.
Добравшись до Купер-сквер, он свернул на Бауэри. Толпа на улицах стремительно редела, магазины закрывались, продавцы расходились по домам. Какие-то юнцы принялись было насмехаться над Гарри, но он поднял воротник и побрел прочь. В ушах у него звучало насмешливо, но добродушно: «Блаженнее давать, нежели принимать».
[77]
Выйдя на Третью авеню, Гарри пересчитал оставшиеся деньги. Вышло три доллара семьдесят центов. Сквозь снежную завесу он разглядел под фонарным столбом двоих. Это была удача. Между ними он и разделит эти три доллара семьдесят центов! Гарри подошел к ним и тронул одного за плечо. Тот — тощий, неказистый парень — подозрительно обернулся.
