Мне жаль твоего отца.
Нет, сказал себе Джо. Нет. Он не может знать. Это немыслимо.
Джо отыскал папиросу, вставил ее между губами. Мазо чиркнул спичкой о парапет и дал ему прикурить. Глаза его светились той щедростью, которая в случае надобности могла в них загораться.
— Почему жаль? — спросил Джо.
Мазо пожал плечами:
— Никого не следует просить поступать вопреки его натуре, Джозеф, даже во имя того, чтобы помочь тому, кого он любит. То, чего мы просили у него, то, чего мы просили у тебя, — это нечестно. Но, черт возьми, что вообще честно в этом мире?
Сердце билось у Джо в ушах и в горле.
Они с Мазо облокотились на парапет и курили. Огни барж на Мистик-ривер плавно брели сквозь далекую хмарь, точно звезды-изгнанницы. К ним, извиваясь, ползли белые змеи фабричных дымов. В воздухе пахло духотой и дождем, который все никак не прольется.
— Я больше никогда не стану просить твоего отца делать такие трудные вещи, Джозеф. — Мазо со значением кивнул. — Обещаю тебе.
Джо посмотрел ему прямо в глаза:
— Станешь, Мазо.
— Мистер Пескаторе, Джозеф.
— Прошу прощения, — сказал Джо, и папироса выпала из его пальцев. Он нагнулся, чтобы ее подобрать.
Но вместо этого обхватил руками лодыжки Мазо и резко поднял:
— Не кричать. — Джо выпрямился, и голова старика очутилась в пространстве за краем парапета. — Крикнешь — уроню.
Старик часто-часто дышал. Его ступни били Джо в ребра.
— На твоем месте я бы перестал брыкаться, а то ведь я тебя не удержу.
Ноги Мазо перестали шевелиться — не сразу, лишь через несколько секунд.
— Оружие есть? Не врать.
От края парапета донесся голос:
— Есть.
— Сколько штук?
— Всего одно.
Джо разжал руки.
Мазо беспорядочно замахал руками, словно хотел научиться летать. Он скользнул вперед, лежа на груди, и тьма поглотила его голову и туловище. Может быть, он кричал. Но Джо схватил его рукой за пояс тюремной робы, уперся пяткой в стену и отклонился назад.
Мазо издал несколько странных писклявых вздохов, будто новорожденный, которого бросили в чистом поле.
— Сколько? — повторил Джо.
Еще минута вздохов. И потом ответ:
— Два.
— Где?
— Бритва на лодыжке, гвозди в кармане.
Гвозди? Это надо увидеть. Свободной рукой Джо охлопал его карманы, нащупал непонятное вздутие. Быстро нырнул пальцами внутрь. Вынул штуку, которую поначалу принял за расческу. Четыре небольших гвоздя прикреплены к планке, а та — к четырем кривым кольцам.
— Надевается на пальцы? — догадался Джо.
— Да.
— Вот пакость.
Он положил ее на парапет и потом нашел в носке у Мазо опасную бритву «Уилкинсон» с перламутровой ручкой. Положил ее рядом с гвоздевым кастетом.
— Как голова, уже кружится? — спросил он.
Послышалось придушенное «да».
— Так я и думал. — Джо поудобнее ухватился за его пояс. — Ты согласен, Мазо, что, если я разожму пальцы, ты покойник?
— Да.
— Я из-за тебя заработал дырку в ноге. Мне ее сделали паршивой картофелечисткой.
— Я… я… тебя.
— Что? Говори яснее.
Шипение:
— Я спас тебя.
— Чтобы добраться до моего отца.
Джо толкнул Мазо локтем между лопатками. Старик взвизгнул.
— Что ты хочешь? — От нехватки кислорода голос Мазо начал дрожать.
— Слышал когда-нибудь про Эмму Гулд?
— Нет.
— Ее убил Альберт Уайт.
— Никогда про нее не слышал.
Джо поднял его повыше и уложил на спину. Отступил на шаг назад и дал старику отдышаться.
Протянул руку, щелкнул пальцами:
— Давай часы.
Мазо не стал мешкать. Он тут же вытащил их из кармана штанов и отдал ему. Джо крепко сжал их в кулаке. Тиканье, казалось, проникает сквозь кожу прямо в кровь.
— Мой отец сегодня умер, — произнес он, понимая, что говорит бессвязно, перескакивая от Эммы к отцу и обратно. Плевать. Ему надо найти хоть какие-то слова для того, что никакими словами не скажешь.
Мазо быстро глянул на него. И снова начал массировать себе горло.
Джо кивнул:
— Инфаркт. Я сам себя виню. И тебя тоже. Чертовски сильно.
— Так убей меня, — проговорил Мазо, но в голосе у него почти не осталось былой стали. Он оглянулся через плечо, снова покосился на Джо.
— Это мне и велели сделать.
— Кто велел?
— Лоусон, — ответил Джо. — У него тут рядом целая армия, поджидают тебя. Бэзил Чигис, Покаски, все подлипалы Эмиля. А твои парни, Нальдо с Бегемотом… — Джо покачал головой. — Они сейчас уже валяются дохлые, не сомневаюсь. У входа на эту лесенку тебя ждет целая охотничья дружина. Это на случай, если я не справлюсь один.
В лице у Мазо появилось что-то вызывающее, почти как в прежнюю пору.
— И ты думаешь, они оставят тебя в живых?
Джо немного поразмыслил.
— Скорее всего, да. Из-за этой твоей войны в землю легло слишком много народу. И потом, я знаю Альберта. У нас с ним когда-то имелось кое-что общее. Думаю, с его стороны это было предложение мира: убей Мазо и вернись в наш строй.
— Почему же ты этого не сделал?
— Потому что я не хочу тебя убивать.
— Не хочешь?
Джо покачал головой:
— Я хочу уничтожить Альберта.
— Убить?
— Пока не знаю, — сообщил Джо. — Но уничтожить.
Мазо полез в карман за своими французскими сигаретами, вытащил одну, зажег, по-прежнему слегка задыхаясь. Наконец встретился глазами с Джо и кивнул:
— Благословляю тебя в этом начинании.
— Мне твое благословение не нужно! — огрызнулся Джо.
— Не стану пытаться тебя отговаривать, — произнес Мазо, — но я никогда не понимал, какая выгода от мести.
— Дело не в выгоде.
— Все в жизни мужчины делается ради выгоды. Или ради успеха. — Мазо посмотрел в небо, снова взглянул на Джо. — И как же нам спуститься отсюда живыми?
— Кто из охранников на вышках полностью у тебя на крючке?
— Тот, кто прямо над нами, — ответил Мазо. — Остальные двое верны только моим деньгам.
