Но Халифа продолжал идти, на каждом сантиметре пути преодолевая себя, – желание проникнуть в тайну шахты побеждало мучительный страх. Ниже, ниже, ему казалось, что спуск занял несколько часов, хотя стрелки на циферблате свидетельствовали, что он находился в лабиринте меньше тридцати минут. Внезапно луч фонаря что-то выхватил впереди.
Галерея уходила вниз так круто, что в камне были выбиты ступени для спуска. Халифа остановился, присел на корточки и, держа перед собой фонарь, пытался разглядеть, что скрывается в темноте. Луч едва дотягивался до того места, и ему не удавалось разобрать, что это за предметы.
– Эй!
Голос прозвучал низко, глухо, словно натыкался на препятствие, не позволявшее разноситься эху.
– Эй!
Никакого ответа.
Халифа спустился на пару ступеней. Запах чеснока сделался настолько сильным, что стало трудно дышать. Прижать бы к носу и рту платок! Но не хватало руки: в одной он держал фонарь, в другой – пистолет и не собирался оставаться беззащитным. С вонью приходилось мириться.
– Эй!
Он так и не мог понять, что внизу перед ним, хотя различил какие-то формы с округлыми краями. Похоже, они занимали все пространство галереи от пола до потолка. Рельсы уходили прямо в них. Горный обвал? Халифе пришлось сделать усилие, чтобы спуститься еще на шаг. Тьма словно выталкивала его назад. Луч наткнулся на что-то закругленное, похожее на колесо, выхватил из мрака контуры то ли обода, то ли обруча. Явно рукотворного предмета.
– Что же это такое?
Нога опустилась еще на ступеньку. Осторожно, словно он заходил в ледяную воду. И одновременно клонился назад, опасаясь, что снизу на него бросится страшное нечто. Не бросилось. Успокоенный, он сделал еще шаг, но тут же замер. Круто развернулся, упал на колено и прицелился в темноту.
Где-то далеко вверху загудел механизм или мотор. Что-то механическое.
Странные звуки доносились до него и раньше, но они тут же пропадали, как только он пытался определить их источник. На этот раз, начавшись, звук не утихал. Зловещий, неторопливый рокот, казалось, плавал в воздухе, словно ворчал сам лабиринт. Халифа напрягал слух, у него дрожала рука, и от этого колебался луч фонаря. Он не мог сказать, что порождало звук. Ясно было одно – рокот доносился сверху. Оттуда, откуда он пришел. Лихорадочно хватая воздух ртом, Халифа выждал минуту. И больше не интересуясь, что же все-таки загораживало проход внизу, не заботясь, что представляет собой эта шахта, желая только одного – поскорее выбраться наружу, – встал и пошел по галерее вверх.
Оставив позади метров двадцать, он остановился. Рокот не прекращался, был таким же, как раньше, – ни громче и ни тише. Он сделал еще несколько шагов и снова застыл. Теперь к прежнему звуку примешивался новый. Что-то глухо погромыхивало, будто вдалеке стучали по рельсам колеса. Напуганный, пытаясь разобраться, что происходит наверху, и проклиная себя за то, что сунулся в лабиринт, Халифа направил луч фонаря в темноту. Стук стал громче. Не намного, но определенно громче. Мгновение он стоял как вкопанный, нервы напряжены до предела, сердце рвалось из груди. Затем сделал шаг вправо и, поставив ступню на рельс, ощутил легкую вибрацию. Проделал то же самое со вторым рельсом, и здесь металл как будто глухо гудел под подошвой. На него что-то ехало. Что-то большое, судя по тому, как нарастал звук. Халифа попятился, поднял пистолет и снова поставил ногу на рельс. За пять секунд вибрация заметно усилилась. Что бы там ни катило, оно спускалось быстро.
– Аллах-у-акбар, – прошептал детектив.
Посветил фонарем: слева каменная стена. Справа – узкий, шириной чуть больше метра, проход, потолок немного выше его роста. Не пора ли в него нырять? Но он был настолько тесным, враждебным и вызывал такое сильное ощущение клаустрофобии, что Халифа не мог себя пересилить. Ничего не предпринимал – застыл с фонарем и пистолетом, как кролик, попавший в свет автомобильных фар. Рельсы начали подрагивать.
– Стой! – закричал он. – Стой! Полиция!
Нелепая команда. Смехотворная в своем бессилии. Грохот стал настолько громким, что он едва слышал собственный голос. Если тем, что приближалось, управляли люди – шахтной вагонеткой, это все, что он сумел вообразить, – они ни за что его не услышат. А если даже услышат, то как поступят? Остановятся, поднимут руки, извинятся и позволят себя арестовать? Ерунда. Но страх подчас заставляет человека совершать нелепые поступки. Халифа снова закричал. Начал размахивать фонарем, надеясь, что свет заметят и поймут, что на рельсах стоит человек.
– Тоннель перекрыт! Остановитесь! Полиция! Путь закрыт! – орал он.
Бесполезно. Грохот нарастал, стал оглушающим, будто на него сверху летел товарный поезд. Рельсы дергались, вырывая из пола галереи крепежные болты. Вагонетка была уже близко. Очень близко. Халифа снова закричал. Даже не закричал – завопил. И от отчаяния, метя пониже, нажал пальцем на курок пистолета. Напрасно – предмет приближался. Еще один выстрел. Никакого результата. Вся галерея содрогалась. Темнота перед ним вспучивалась, словно набегающая волна. Еще две пули в темноту, и вдруг там, куда доставал свет фонаря, возникло движение. Грохочущее движение. За долю секунды Халифа разглядел, что на него несется по рельсам что-то вроде большого цилиндра, и прыгнул в узкий тоннель.
Он не рассчитал расстояние. Носок его ботинка зацепился за правый рельс. Детектив споткнулся, потерял равновесие и упал животом в проход, инстинктивно вытянув вперед руки, чтобы смягчить удар. Фонарь выскользнул из ладони, покатился, и он погрузился в темноту. Халифа стал лихорадочно шарить по камню, пытаясь найти фонарь, а сзади в нескольких сантиметрах что-то проносилось с громоподобным стуком.
Звук не кончался – движение продолжалось. Халифа не мог определить, был ли это один предмет или целая вереница. Мелькнула мысль, что мимо проносится нечто вроде бульдозера, который направили вниз разгрести завал. Если так, он свою миссию не выполнил, потому что через четыре секунды раздался гулкий, оглушительный удар – вагонетка (если она была одна) врезалась в завал и, судя по звуку, резко остановилась. Рудник содрогнулся. На Халифу посыпалась пыль и осколки камня. Но на этом дело не кончилось – гул продолжался, стал громче и мощнее. Мимо неслись другие вагонетки и, разбиваясь ниже в галерее, увеличивали затор. Охваченный паникой, детектив пытался найти фонарь, бешено водил руками по полу, умоляя Аллаха помочь. Но молитвы не были услышаны, и у него не осталось выбора – пришлось распрощаться со светом и ползти глубже в тоннель, подальше от опасности.
Через два метра Халифа перевернулся и поднялся на ноги. Его окутывала темнота. Пошарив рукой, он, чтобы успокоиться, прижал ладонь к стене и слушал, как вся шахта отзывалась на грохот, лязг и скрежет сталкивающегося металла. Он понятия не имел, что творилось в галерее, – ослеп, как Иман эль-Бадри. Сверху спускали множество каких-то предметов, и эти предметы разбивались внизу. Вот все, в чем он мог быть уверен. И еще в том, что точка крушения движется в его сторону, поскольку галерея наполнялась обломками. Ближе, ближе, удары все громче, камень под ногами сотрясается все сильнее, словно он стоит с повязкой на глазах у шоссе, где происходит грандиозная авария, и автомобили то и дело наскакивают один на другой.
