– Не так много, как десять лет назад, – ответила Хиллель, помешивая кофе. – Но некоторое время он был, безусловно, главным каналом. После того как по нему нанесли удар, торговцы решили его на какой-то период законсервировать и нашли другие способы поставки девушек. Поддельные паспорта, фальшивые брачные свидетельства и все такое. Эти ребята не промах, всегда идут на шаг впереди.
– Но теперь канал восстановлен?
– Трудно привести точную статистику, однако есть устные свидетельства того, что дело обстоит именно так. В Тель-Авиве действовал крупный сутенер по имени Геннадий Кременко – так вот он явно доставлял большую часть девушек именно этим путем.
Бен-Рой вспомнил фамилию.
– Арестован пару месяцев назад?
– Именно он. Ходит дурная шутка, что Моисей вывел из Египта израильтян, а Кременко – девушек. Неприятный тип. Но они все такие.
Бен-Рой положил в кофе сахар и размешал.
– Вы не слышали, чтобы они попадали сюда через Александрию? – Он подумал о билете на рейс «Эль Аль», заказанном на тот вечер, когда убили Клейнберг.
– Обычно это происходит через Каир или Шарм-эль-Шейх. Девушек доставляют из Восточной Европы, России и Узбекистана, а затем бедуины переправляют их через Синай и проводят через границу.
– Госпожа Клейнберг расспрашивала обо всем этом?
– Не так подробно, когда приезжала к нам в приют. Мы не входили в детали. А вот когда через неделю позвонила, стала задавать много вопросов.
– И вы ей сказали?
– В основном то же, что и вам. У сутенеров за границей есть подручные, которые находят девушек и переправляют по воздуху в Египет. Там бедуины ведут их через Синай в пустыню Негев. Это все, что мне известно. Я все-таки работник социальной сферы, а не коп.
Хиллель подула на кофе и, зажав чашку в руках, сделала глоток. Бен-Рой посмотрел на страничку записной книжки. Мицпе-Рамон находится в пустыне Негев, всего в двадцати километрах от египетской границы. И за четыре дня до гибели Ривка Клейнберг ездила на автобусе в этот городок. Так же как три года назад, когда у нее сорвалось интервью с членом группы «План Немезиды». Еще один аспект дела, который подмигивал ему, как указующий дорогу маяк. Русская мафия, Египет, Негев. Он постучал ручкой по подлокотнику кресла, стараясь собрать воедино части головоломки, чтобы получилась вразумительная картина. Но ничего не связывалось и не подходило друг к другу. Тем более что перед ним, ожидая очередного вопроса, сидела, покачивая ногами Хиллель. Он сдался, сделал пометку и спросил:
– Вы сказали, что госпожа Клейнберг разговаривала с девушками?
– С тремя: Лолой, Софией и Марией.
– Вы присутствовали?
– Когда она беседовала с Лолой и Софией. Девушки очень ранимы, им неловко с незнакомыми людьми, и нам приходится соблюдать осторожность, когда являются чужие. Но Ривка вела себя с ними потрясающе – по-доброму, заботливо. Невероятно, как они открылись.
Хиллель сделала новый глоток кофе. Бен-Рой потянулся за печеньем и положил в рот – хоть какая-то кроха на обед.
– О чем они говорили? – спросил он, прожевывая печенье, и его голос сразу сел от проснувшегося аппетита.
– Об их опыте. Примерно о том, о чем рассказывала я.
Бен-Рой сделал знак рукой, давая понять, что хотел бы услышать больше. Хиллель положила ногу на ногу и поставила кружку на колено.
– Лола узбечка, – начала она. – Откликнулась на объявление с предложением работы официантки, а кончилось тем, что ее продали сутенеру в Хайфе. Обычная история: кажется, что все идет хорошо, пока девушки не попадают в страну. Затем у них отбирают паспорта, насилуют и заставляют по восемнадцать часов работать в борделе. Лола, прежде чем ее вызволили, пять лет прожила в Израиле.
– Она попала сюда через Египет?
Хиллель покачала головой.
– Прилетела в аэропорт Бен-Гурион по рабочей визе. А вот Софию доставили именно так. Она украинка. Приятель сказал, что может достать ей работу в Израиле. Конечно, никаким приятелем он не был. Обыкновенный вербовщик. Они охотятся на таких девушек. Уязвимая, бедная, жила в обстановке насилия, низкая самооценка – классический типаж.
– И ее переправили через Синай?
Хиллель кивнула.
– Бедняжка, натерпелась в пустыне. Им всем приходится не сладко. Но ей в особенности. Ее насиловали скопом. Через задний проход. На ее глазах девушке, которая пыталась бежать, разбили колени. Не хочется даже думать об этом.
Бен-Рой потянулся было за вторым печеньем, но отдернул руку – аппетит у него сразу пропал.
– Эти девушки сейчас здесь? – спросил он.
– На работе, – ответила Хиллель. – Я уже говорила, что мы подыскиваем им работу. Неквалифицированную, но она является частью их реабилитации. Помогает повысить самооценку и учит такому общению с людьми, в котором нет насилия. София раскладывает товары в супермаркете, Лола – уборщица.
– А третья? – Бен-Рой бросил взгляд на страничку записной книжки, вспоминая имя. – Мария?
Хиллель ответила не сразу, и ее голос сделался глуше.
– Ее больше нет с нами.
– Депортировали?
– Она… исчезла.
Бен-Рой поднял на директрису глаза.
– Сбежала?
– Или сбежала, или ее увел сутенер. Мы молимся, чтобы было первое.
Хотя Хиллель сдерживала себя, чувствовалось, что она расстроена.
– Срок ее визы почти истек, – продолжала она, – а министерство только что отказало в продлении. Не исключено, что это послужило катализатором. Ее страшила мысль, что придется возвращаться домой. Она не сомневалась, что ее снова засадят в бордель. Или сделают что-нибудь похуже.
Она не объяснила, что значило «похуже». В этом не было необходимости.
– Это случилось недавно? – спросил детектив.
– Несколько недель назад. Сразу после того, как к нам в приют приезжала Ривка. Мария ушла утром на работу и не вернулась. Это все, что нам известно. Наши люди ее ищут, и полиция, разумеется, извещена, но до сих пор никаких сведений…
Хиллель вздохнула и покачала головой. Только в эту минуту Бен-Рой заметил, что ее волосы у корней начинают седеть.
– Госпожа Клейнберг брала у нее интервью?
– Не в такой официальной форме. Они просто разговаривали. И еще рисовали.
Детектив недоуменно наморщил лоб.
– Рисовали?
– Мы поощряем в этом девушек. Рисовать карандашом, красками, лепить. Способствует самовыражению, помогает выплеснуть из себя то, о чем не хочется говорить. Мы оборудовали для этого небольшую изостудию. И нашли в ней Марию, когда я водила Ривку по дому. Меня позвали по каким-то делам, и я оставила Клейнберг с девушкой, а когда вернулась, обе сидели рядом и вместе рисовали.
