Нед миновал маленький дом Броди, где недавно расспрашивал супругов. Теперь дверь крест-накрест закрывали желтые ленты, у обочины стояла машина шерифа.
Мейн-стрит чуть повернула к западу, и показался берег Черной топи — широкая полоса зеленого и коричневого, словно низкое темное облако среди ясного послеполуденного неба. Нед въехал в унылый деловой район Мэлфорша с угрюмо выглядящими магазинами и облупленными вывесками. Остановился у причалов, заглушил мотор. На месте прежнего «Крошки» уже виднелся среди горелого хлама каркас нового здания. У берега лежала груда обгорелых досок и пропитанных креозотом балок. Ступеньки для нового здания, выходящие на улицу, были готовы, и на них сидело, развалившись, с полдюжины не слишком ухоженных парней, употреблявших пиво из бутылок, спрятанных в бумажные пакеты.
Беттертон выбрался из машины и подошел к ним.
— Добрый день, ребята!
Парни замолчали, глядя на приближающегося незнакомца с подозрением.
— Добрый, — наконец отозвался один ворчливо.
— Я — Нед Беттертон из «Эзервилльской пчелы». Жарковато сегодня. Кто-нибудь хочет банку холодненького?
Парни неловко переглянулись.
— За что такие подарки?
— За сведения, за что же еще. Я ведь репортер.
В ответ — тишина.
— У меня в багажнике ящик со льдом, — сообщил Беттертон, неторопливо возвращаясь к машине.
С народом вроде этих парней лучше не делать резких движений.
Нед открыл багажник, вынул большой пенопластовый ящик, притащил к лестнице и поставил на ступеньку. Открыл, вытащил банку, раскупорил с хлопком и длинно, со вкусом отпил. Тут же со всех сторон к ящику потянулись руки за торчащими среди плавящегося льда банками.
Беттертон потянулся и сказал со вздохом:
— Я делаю репортаж про убийство Броди. Как думаете, кто их прикончил?
— Аллигаторы, кому ж еще? — предположил кто-то угрюмо, и парни презрительно зареготали.
— Полиция уже порасспросила нас как следует, — сказал тощий тип в майке, с пятидневной щетиной на щеках. — Мы ничегошеньки не знаем.
— Да этот щегол из ФБР их и прикончил, — выговорил заплетающимся языком старик, почти беззубый и уже здорово наклюкавшийся. — Сукин сын ошалелый…
— Из ФБР? — тут же подхватил Беттертон: повеяло чем-то новым, интригующим.
— Явился сюда вместе с бабой-полицейской из Нью-Йорка.
— И чего они хотели? — жадно спросил Нед и, уловив, что кажется чересчур уж заинтересованным, демонстративно отхлебнул пива.
— Хотели узнать, как попасть на Испанский остров, — ответил беззубый.
— Испанский остров? — Беттертон никогда о таком не слышал.
— Ну да. И так совпало странно… — Старик не договорил.
— Совпало? Что совпало?
В ответ — смущенное переглядывание.
«Святые угодники, — подумал Беттертон. — Кажется, я наткнулся на залежь материала для настоящей сенсации».
— Заткнись! — прошипел тощий, свирепо глядя на старика.
— Ладно, Ларри, я ничего такого не сказал…
Расколоть их оказалось так просто. Понятно же, что все они знают что-то большое и важное и прячут, как могут. А могут не очень, безмозглая банда. Нед Беттертон сейчас раскрутит их на раз-два.
И тут его накрыла тень.
Из сумрачного лабиринта стройки вышел огромный детина. Череп выбрит до розовой кожи, на затылке жирная складка размером со спасательный круг, на ней — торчащая белесая щетина. Щека вздута — похоже, за нею ком жевательного табака. Руки — окорока.
Детина сложил их на груди и воззрился сперва на парней, потом на репортера.
Беттертон понял: это сам Крошка, местная легенда, вождь шпаны и отребья. Видно, рано он радовался. Как же, расколешь их при таком боссе.
— Тебе какого хрена надо? — вежливо осведомился Крошка.
Повинуясь репортерскому инстинкту, Нед тут же забросил крючок:
— Хочу узнать про агента ФБР.
Выражение лица у Крошки стало не очень вежливым.
— Пендергаста?
Вот, значит, как его зовут. Пендергаст. Знакомо прозвучало. Ну да, семейство богатеньких аристократов из Нового Орлеана, сделавших деньги еще до Гражданской войны.
Крохотные свинячьи глазки Крошки сделались еще меньше.
— Ты что, приятель этого дятла?
— Я репортер из «Пчелы». Делаю материал про убийство Броди.
— Репортер?
Лицо Крошки потемнело. Беттертон вдруг заметил у него на шее скверный опухший шрам, который подергивался в такт пульсирующей под ним артерии.
Крошка окинул взглядом парней:
— Какого черта вы разболтались с репортером? — и выплюнул бурую табачную струю.
Парни один за другим поднялись, кое-кто поспешил убраться восвояси, но банку пива прихватить не забыл никто.
— Репортер, — повторил Крошка.
Беттертон успел понять намерения закипевшего от ярости Крошки, но среагировать опоздал. Толстенная рука метнулась, ухватила его за ворот, грубо скрутила.
— Можешь передать от меня приветик этому ублюдку. И если я еще раз увижу в здешних краях его тощую бесцветную задницу в черном костюме, я ему так накостыляю — своими зубами неделю срать будет.
Он все сильней скручивал ворот, так что репортер уже и дохнуть не мог. А закончив свою тираду, швырнул Беттертона наземь, будто щенка.
Беттертон растянулся в пыли. Выждал немного. Встал.
Громадная туша Крошки возвышалась над ним. Детина стиснул кулаки — приготовился к драке.
Нед был невелик ростом. В детстве мальчишки повыше любили его колотить. Думали, что с таким недоростком никакого риска, бей — не хочу. Побои начались с детского сада. Но в средней школе закончились.
— Эй, — визгливо, дрожащим голоском проговорил Нед. — Я ухожу, ухожу! Христа ради, не надо меня бить, пожалуйста!
Крошка расслабился.
Беттертон постарался изобразить смирение: жалко скривился, втянул голову в плечи, будто не смея поднять глаз на обидчика, — и шагнул к детине.
— Я драки не ищу. Честное слово!
— Вот такое мне нравится слышать…
Внезапно Беттертон распрямился и, как выпущенная пружина, снизу вверх хряснул Крошке в челюсть. Жирная туша шлепнулась наземь, словно ком подтаявшего масла.
В средней школе Нед быстро усвоил: какого бы размера обидчик ни был, надо отвечать ударом на удар. Всегда. Иначе побьют снова, и хуже.
Крошка заворочался в пыли, чертыхаясь, но после сильного удара и встать не мог, не то что броситься в драку. Беттертон быстро пошел к машине мимо остолбенелых парней, стоявших с разинутым ртом.
