— Я польщен. Мне очень приятно, что вам так понравился «Фергельтунг», — заметил Фальконер, искоса глянув на Эстерхази. — Не хотите ли пройтись по нему?
— Конечно! — ответил Беттертон с энтузиазмом.
Эстерхази заметил, что гость так и стреляет глазами по сторонам, стараясь увидеть и запомнить побольше. Странно, что Фальконер предложил ему экскурсию: в пришельце смутно ощущалась фальшь. Не походил он на яхтсмена. Синий блейзер слишком дешевый, туфли — рассчитанная на городское использование имитация топсайдеров.
Они вошли в элегантный, изысканно отделанный салон. Фальконер пустился в описание характеристик и замечательных качеств яхты. Беттертон слушал по-детски жадно и завороженно, продолжая стрелять во все стороны глазами.
— Сколько у вас в команде? — спросил он.
— В команде у нас восемь. Еще я и мой друг, заехавший в гости на несколько дней. — Фальконер улыбнулся. — А как на вашей яхте?
— А, у меня трое, — махнул рукой Беттертон. — Вы недавно ходили в плавание?
— Нет. Мы тут уже несколько недель пришвартованы.
— И вы постоянно на борту? Жаль, пусть даже и на таком прекрасном судне! Весь Нью-Йорк у ваших ног и к вашим услугам.
— К сожалению, у меня нет времени на прогулки по городу.
Они прошли сквозь кают-компанию, заглянули на камбуз. Там Фальконер предъявил гостю вечернее меню, попутно расхваливая яхтенного кока. Эстерхази сопровождал неожиданно подобревшего Фальконера молча, раздумывая, к чему все это клонится.
— Камбала в трюфельном соусе и мусс из корнеплодов, — прочитал вслух Беттертон. — Прилично кушаете!
— Не хотите ли разделить с нами обед?
— Спасибо, но вечер у меня уже распланирован…
Прошли по коридору, отделанному маньчжурским ясенем.
— Не желаете ли взойти на мостик?
— Конечно!
Поднялись по трапу на верхнюю палубу, ступили в рулевую рубку.
— Знакомьтесь: капитан Иоахим, — представил Фальконер.
— Рад встрече, — ответил Беттертон, крутя головой. — Весьма впечатляет!
— Я более чем доволен, — отозвался Фальконер. — Чувство независимости, которое ощущаешь на такой яхте, ни с чем не сравнить, да вы и сами знаете. Радионавигационная система дальнего действия у нас превосходнейшая, лучшая из лучших.
— Я меньшего и не ожидал.
— У вас есть такая?
— Конечно же.
— Чудесное изобретение, не правда ли?
Эстерхази удивленно посмотрел на Фальконера. Радионавигационная система? Да это старье уже давно превзойдено системами джи-пи-эс…
Внезапно он понял, к чему ведет дело Фальконер.
— Какая у вас яхта? — спросил тот.
— А, у меня восьмидесятифутовый «Крис-крафт».
— «Крис-крафт», восемьдесят футов… у него приличная автономность?
— Да, конечно.
— А точнее?
— Восемьсот морских миль.
Фальконер задумался. Потом взял Беттертона за руку:
— Пойдемте, я покажу вам наши отдельные каюты.
Они спустились с мостика на жилую палубу. Но Фальконер там не остановился, спустился еще ниже, к моторному отсеку. Прошел по коридору к ничем не отмеченной двери.
— Интересно, — сказал он, открывая дверь, — какие двигатели на вашей яхте? И какой порт приписки?
За дверью оказалась не каюта, а вовсе не выглядящий роскошным складской отсек.
— О, я сам не слишком-то силен в морских делах, — хохотнул Беттертон. — В этом пусть капитан разбирается и команда.
— Забавно, — сказал Фальконер, поднимая крышку ящика. — Я предпочитаю во всем разбираться сам. Это ведь моя яхта.
Он вынул из ящика большой рулон парусины, развернул и расстелил на полу.
— Это и есть ваша отдельная каюта? — встревоженно спросил Беттертон.
— Нет, — ответил Фальконер, закрывая дверь.
Он посмотрел на Эстерхази, и тот заметил на лице немца жутковатую радость.
Беттертон глянул на часы:
— Увы, мне пора. Спасибо за экскурсию. Мне лучше…
И умолк, заметив в руках Фальконера обоюдоострый боевой нож.
— Кто ты? — спросил Фальконер тихо. — Чего хочешь?
Беттертон сглотнул. Растерянно посмотрел на нож, потом на Фальконера и снова на нож.
— Я же говорил. Моя яхта пришвартована…
Двигаясь с быстротой атакующей змеи, Фальконер схватил руку мнимого яхтсмена и воткнул острие в перепонку между большим и указательным пальцем. Беттертон завопил, дернул руку, пытаясь высвободиться. Но Фальконер держал крепко. Он подтолкнул гостя, чтобы тот встал на расстеленную парусину.
— Мы зря теряем время, — сказал немец. — Не заставляй меня повторять. Джадсон, прикрой.
Эстерхази вынул пистолет и отступил на шаг. Боже, какая мерзость! Зачем? Можно ведь обойтись и без этого. А Фальконер рад — видно, ему хочется резать и мучить.
Эстерхази ощутил подкатывающую тошноту.
— Вы совершаете серьезную ошибку… — угрожающе произнес Беттертон.
Но снова не успел договорить, поскольку Фальконер вонзил острие глубоко между пальцами.
— Я тебя убью! — заорал Беттертон.
Эстерхази смотрел, леденея от ужаса, как Фальконер, держа железной хваткой кисть незваного гостя, ковыряет и крутит в ней ножом.
Беттертон зашатался, зашипел сквозь стиснутые зубы, но ничего не сказал.
— Скажи, зачем ты сюда явился! — приказал Фальконер, втыкая нож глубже.
— Я вор! Вор! — выдохнул гость.
— Интересная версия. Но я в нее не верю.
— Я…
Не слушая, Фальконер ударил Беттертона коленом в пах, а когда бедняга согнулся от боли, хряснул лбом в переносицу. Гость, скуля, рухнул на парусину, из сломанного носа хлынула кровь.
Фальконер завернул угол полотнища, уложил на несчастного, опустился на парусину коленями, придавив грудь. Провел острием по мягкой коже под подбородком. Не могущий встать, растерянный и оглушенный Беттертон лишь крутил головой, мыча.
Фальконер вздохнул, то ли от сожаления, то ли от нетерпения, и воткнул острие на дюйм в подбородок, у самой шеи.
Наконец Беттертон заорал во всю мочь, забарахтался. Выждав немного, Фальконер вынул лезвие.
Несчастный закашлялся, выплюнул кровь.
— Я репортер.
Голос казался бульканьем, слова различались с трудом.
— Репортер? И что расследуешь?
— Убийство… Джун и Карлтона Броди.
