И вот однажды Клио просто исчезла вместе с цыганами, оставив записку, в которой сообщала, что вернется к концу лета. Однако все случилось совсем по-другому. Начиная с этого момента, казалось, какая-то незримая и властная рука направляла ход быстро сменяющихся событий.
Вспыхнувшая 19 июля 1870 года Франко-прусская война повергла Европу в смятение. Утопическая община быстро распалась, ее скудные фонды иссякли с началом войны. Эразм Бен — с двумя детьми на руках, отсутствующей женой и убывающим состоянием — понял, что ему необходимо как можно быстрее попасть домой в Голландию, чтобы припрятать документы и артефакты Клио, все еще остававшиеся у него.
Пробираясь по зоне военных действий между Швейцарией и Бельгией, Эразм получил серьезное ранение. Он умер, едва успев добраться с детьми до Голландии. Остатки его денег местные священники использовали на обеспечение образования его сына. А его дочь от Клио отослали в воспитательный сиротский приют. Видимо, мы принадлежим к числу тех несчастных семей, которым на роду написано быть разлученными войной. В данном случае, однако, так и осталось загадкой, случайным или намеренным был тот таинственный уход Клио от Эразма. Возможно, она и вернулась бы к нему, если бы не вмешалась война.
Восемь лет спустя после смерти Эразма Бена его сын Иероним закончил свое образование и начал готовиться к единственному, не считая военного, поприщу, доступному юноше с ограниченными средствами: к служению на благо Кальвинистской церкви. Эта подготовка лишь укрепила взгляды, укоренившиеся в нем за десять лет жизни с отцом. На самом деле главной его страстью стали идеи, внушенные ему церковью.
Иероним Бен возненавидел свою приемную мать Клио. Он неразумно считал, что она ограбила его отца и его самого, лишив их всего того, что им было «предопределено» по кальвинистским понятиям. Она покинула его отца во время войны, сбежав с цыганами и украв все ценности, принадлежавшие семье. В глубине души Иероним подозревал ее в значительно более серьезных грехах, ведь кто знает, куда могут завести женщину такие необузданные страсти? Как жаль, что его отцу не удалось подчинить себе эту женщину, что, конечно же, было бы совершенно справедливо в глазах Бога! Все, что принадлежало Клио, даже до ее замужества, по мнению Иеронима, теперь по праву должно было принадлежать именно ему.
А вместо этого по милости его приемной матери Клио — рассуждал Иероним — он не получит ничего, кроме нищенского образования. Его совершенно не волновала судьба его сводной сестры, отосланной бог знает куда. В конце концов, в ней тоже текла кровь ненавистной Клио. Ему лишь хотелось заполучить наследство. Он досконально изучил бумаги своего отца, сохраненные для него в церковном приходе, и получил отличное представление о характере и ценности артефактов и документов, которые припрятала мачеха, отказав его отцу в праве распоряжаться ими. А по нынешним временам, когда стоимость подобных находок оценили по достоинству, их ценность значительно возросла. Иероним пришел к выводу, что должен обязательно разыскать свою приемную мать и вернуть себе все принадлежащее ему по праву рождения. Возможно, час расплаты пока очень далек, но когда-нибудь он все-таки наступит.
В 1899 году всю Европу охватило предпраздничное настроение по поводу начала последнего века нашей тысячелетней эпохи (хотя его законное начало приходилось еще только на 1901 год). Шёнбруннский дворец в Вене впервые озарился электрическим светом; на речных набережных красовались «чертовы колеса», и повсюду радостно приветствовали открытия технических и прикладных наук.
Ни одно из таких новшеств, однако, не обсуждалось прессой и народом так широко, как единственное археологическое открытие. На Рождество 1899 года рабочие, ремонтировавшие водопровод в подвалах замка в окрестностях Зальцбурга, нашли большое золотое блюдо, история которого — как полагали — насчитывала почти две тысячи лет, уходя во времена Христа. Для определения происхождения этого блюда пригласили многочисленных экспертов, выдвинувших самые разные версии. Одни считали, что оно принадлежало сокровищнице первого храма Соломона, другие относили его к драгоценностям, расплавленным для создания золотого тельца, а позднее восстановленным в оригинальном виде. Авторство его изготовления одни приписывали грекам, другие — македонянам или фригийцам. Поскольку эти цивилизации торговали друг с другом на протяжении тысячелетий, несомненным представлялось лишь то, что находка древняя и имеет восточное происхождение. Весь январь 1900 года раритет показывали публике в Хоэнзальцбургском замке, после чего его перевезли в королевскую сокровищницу в Вене.
Иероним Бен, к этому времени уже почти сорокалетний мужчина, провел предыдущие двадцать лет в поисках женщины, укравшей его наследство и разрушившей всю его жизнь. И вот, прочитав в голландской прессе новые описания зальцбургского блюда, он твердо понял, что теперь наконец сможет найти ее. У Иеронима по-прежнему находилось несколько редких свитков, которые удалось присвоить его отцу, а также единственная копия обширного исследования, проделанного самой Клио по этим документам. Если он не ошибался, то содержание одного свитка было непосредственно связано с недавно обнаруженным зальцбургским блюдом.
Он отправился на поезде из Амстердама в Зальцбург, прибыв туда за день до открытия выставки. Пройдя пешком от вокзала до замка, он сразу побеседовал с хранителем музея. Разумеется, его совершенно не интересовала какая-то тарелка, зато очень интересовала женщина, которая наверняка приедет в Зальцбург, если только Иероним сумеет быстро и ловко подбросить приманку.
Передав хранителю редкий свиток, Иероним снабдил его также исследованиями Клио, заявив, что они принадлежали его покойному отцу, Эразму Бену, известному меценату, финансировавшему экспедиции Шлимана. Иероним с готовностью согласился с тем, что в музее должны проверить подлинность этих документов, и попросил только, чтобы до открытия выставки в прессе объявили общие сведения об этих раритетах и сообщили имя их дарителя, его покойного отца. Досконально изучив эти записи, Иероним понимал, что внимание, вызванное их публикацией, словно магнит притянет и его мачеху.
В свитке, найденном Клио и ее отцом в древнем глиняном кувшине в Святой земле, говорилось, что это древнегреческое блюдо украшало некий щит, а позднее попало в сокровищницу Ирода Великого. В правление его сына, Ирода Антипы, оно хранилось во дворце в Махере, где в то время был обезглавлен содержавшийся там в темнице Иоанн Креститель. Позднее Антипа перевез это блюдо в Рим, и оно прошло через руки императоров Калигулы, Клавдия и Нерона.
Исследования Клио показали, что Нерон, убежденный, будто это блюдо обладает особыми магическими свойствами, перевез его из Рима в Субиако и спрятал в знаменитой пророческой пещере за долиной Анио, непосредственно перед своим летним дворцом. После его убийства блюдо спокойно хранилось в пещере почти пятьсот лет. Но в пятом веке в этой самой пещере поселился знаменитый маг и отшельник, позднее названный святым Бенедиктом. По мнению Клио, обнаруженное там блюдо попало в руки монахов бенедиктинцев, и благодаря этой священной реликвии они завоевали популярность в германских землях и стали влиятельным монашеским орденом в континентальной Европе.
