– Почему она без сознания? – не успокаивалась
я.
Реаниматолог хмыкнул:
– Сумей я ответить на ваш вопрос со
стопроцентной точностью, получил бы Нобелевскую премию.
– Но мозг не задет? – с надеждой спросила я.
– В принципе нет, – устало подтвердил врач.
– Однако Валентина не реагирует на внешний
мир?
– Правильно.
– И что будет с ней, никто не знает?
– Состояние стабильно тяжелое, – спрятался за
привычную формулировку доктор.
Я поблагодарила его и продолжила путь. Ну
почему сотрудники больниц никогда не высказываются прямо, бродят вокруг да
около, произнося обтекаемые фразы: «Наметилась динамика», «Состояние
соответствует перенесенной травме», «Больной реагирует на проводимое лечение»?
Я хочу знать: Валя поправится или нет? Поэтому отвечайте просто: «Рублева
непременно выздоровеет», – больше мне ничего не надо.
Ресторан «У бабушки Гусыни» явно пользовался у
местных жителей популярностью: все десять столиков оказались заняты. Я подошла
к барной стойке и увидела на стене, над шеренгой бутылок, черную доску, на ней
аккуратным почерком девочки-первоклассницы было выведено: «Блюдо дня – гусь с
яблоками и печеным картофелем». У хозяина трактира странное чувство юмора:
Гусыня готовит гуся. Хотя она же бабушка: вероятно, сейчас на кухне разделывают
одного из ее многочисленных внуков.
– Что желаете? – спросил бармен, протирая
тряпкой полированную стойку. – Советую вишневое пиво, дамский напиток.
Я показала парню ключи от малолитражки:
– Спасибо, лучше кофе.
– Пьяный за рулем – смерть на дороге, –
объявил бармен, подходя к кофемашине. – Никогда спиртное не налью, если знаю,
что клиент на колесах.
– К сожалению, не все столь принципиальны, –
поддержала я беседу, – кое-кому важна исключительно прибыль. Не подскажете, где
найти Тима-плотника?
Юноша аккуратно поставил передо мной чашечку.
– В подвале он живет.
– И где вход? – спросила я, выкладывая на
стойку купюру.
– Со двора, железная дверь, –
проинструктировал меня бармен, – осторожнее, там посередине ступеньки не
хватает.
Опустошив залпом крошечную чашку, я выбралась
на улицу, проковыляла по обледенелому тротуару, нашла нужную дверь, преодолела
лестницу, очутилась в полутемном подвале с низким потолком, по которому
змеились трубы, и увидела дедушку, похожего на сказочного гнома.
– Ищешь кого? – неожиданно звонко спросил он.
– Тима-плотника, – ответила я.
– Считай, нашла, – прищурился «гном».
– Для меня у вас должно быть письмо, – сказала
я.
– Может, и так, – кивнул дедуся. – От кого
ждешь конверт?
– Имени отправителя не знаю, – призналась я,
понимая, что ситуация идиотская.
– Саму-то как зовут? – не удивился дедок.
– Евлампия, – представилась я, – Романова.
– Царская фамилия! – восхитился «гном». – И
имя красивое, старинное, православное, но для тебя почты нет. Ты напомни, в чем
дело-то?
– Ключ для Мартина, – выпалила я.
– Девичья у тебя память, – хмыкнул старик,
встал и исчез в недрах подвала.
Я опустилась на перевернутый вверх дном
деревянный ящик и изучила интерьер. Софа с одеялом, стол, электрочайник, пара
чашек, подобие комода, а на нем книги. Любопытство всегда было самой сильной
моей чертой, поэтому я встала и приблизилась к комоду. Иммануил Кант «Критика
чистого разума», Фердинанд Ванштейн «Философия как искусство», Томас Бер
«Единство религий мира»… Согласитесь, необычный набор для полубомжа.
Еще один фолиант был открыт, рядом на столе
желтела папиросная бумага, стоял клей. Дед явно занимался реставрацией томика.
– Литературой интересуешься? – спросил «гном»,
появляясь в тусклом круге света. – Держи.
В моих руках оказался черный полотняный
мешочек.
– Велено на словах передать, – доложил
Тим-плотник, – выйди на улицу, нажми на кнопку с цифрой два и держи, тебе
ответят.
Я прикинулась идиоткой:
– Ой, там телефончик! Дедушка, а кого
спросить?
– Мне неведомо, – безразлично сказал дед, –
посылку получила и ступай.
– Дедулечка, миленький, а кто вам ее принес? –
залепетала я.
«Гном» сел в кресло и оперся на жалобно
заскрипевшую ручку.
– Без понятия. Пришел домой – она лежит на
столе.
Я решила поймать старика на вранье:
– Секунду назад вы сказали: «Велено на словах
передать». Кем?
– Что? – не дрогнул дед. – Ты не поняла? Жми
на кнопку, где двойка нарисована.
– Если вы нашли телефон здесь, то кто приказал
вам сообщить про кнопку? – ухмыльнулась я.
«Гном» дернул шеей:
– Не понимаю, чего ты хочешь.
– Назовите имя того, кто принес мобильный, –
строго сказала я, – иначе плохо будет.
Дед захохотал, его щеки, заросшие седой
щетиной, затряслись, словно желе.
– Напугала ежа голой жопой, – произнес он. –
Ты совсем свихнулась? Как мне можно хуже сделать? Из подвала выпереть? Так я
другой найду. В тюрьму запихнуть? И там люди нормально живут, за коммунальные
услуги не платят, баланду бесплатно имеют и одежду целую. Да таких, как я, и не
сажают. Запомни, девочка: если у человека ничего нет, то испугать его невозможно,
потому как отнять нечего. Людишки зубами за материальные блага держатся:
квартира, машина, дача, счет в банке. Или семьей дорожат – мать, отец, дети.
Еще карьеру строят, лезут вверх, трясутся, но карабкаются. С такими легко:
пообещай у них добро отобрать, живо скурвятся, лишь бы сладкого не лишиться. А
со мной что сделаешь? Я гол как сокол, ни от кого не завишу, никого не люблю,
ничем не владею. Человек свободен, когда он нищ. Я вот, правда, редкие книги
уважаю, антикварные, но и без них проживу. Так-то. Ступай прочь, разговор
окончен.
