Луч света побежал по стенам. Я чуть не
выронила «прожектор». Ничто не напоминало о пребывании здесь Тима-плотника.
Книги, одеяло, настольная лампа, чайник – все исчезло без следа, письменный
стол был завален обломками досок, из которых торчали ржавые гвозди, на софе
громоздилось несколько древних цинковых ведер, эмалированный бак и куча ветоши.
На секунду мне показалось, что я перепутала двери, вошла в другой подвал. Но
нет, никакой ошибки. За то время, что я безуспешно искала кошку в прачечной,
Тим-плотник отсюда съехал. Что заставило старика покинуть насиженное место?
Я начала медленно обходить подвал и сделала
первый вывод: человек, который пытался придать месту нежилой вид, совершил ошибку.
Внезапно луч света выхватил скомканную бумажку, слишком белую, чтобы быть
похожей на давным-давно оброненный листок.
Я снова сбегала к машине, взяла чемоданчик,
пришла с ним назад, вынула резиновые перчатки, пинцет, пакет, подцепила смятую
бумажку и поняла: это носовой платок с темно-красными пятнами. На полу, он где
валялся, следов не осталось. Я осторожно опустила улику в пакет, заклеила его и
уложила в чемоданчик.
Следов борьбы не было, оставалось лишь гадать,
что случилось с Тимом. С одной стороны, бумажка с красными каплями жидкости не
предвещала ничего хорошего, с другой – следов мало, может, дед поранил палец
или некто, спешно переоборудовавший подвал, напоролся на гвоздь.
Я тщательно заперла бокс и пошла в трактир.
Поздним вечером он превращался в караоке-бар, народу тут толкалось много, все
азартно хлопали брюнетке, которая, отчаянно фальшивя, выводила в микрофон:
«Зайцы в полночь траву на поляне косилииии!»
Я постаралась отгородиться от звука. Актер
Юрий Никулин, исполнивший напев в народной комедии, тоже не мог похвастаться
исключительной музыкальностью и широким диапазоном голоса. Но его Семен
Семенович Горбунков был пьян и обаятелен, поэтому понравился зрителям, песня
вмиг превратилась в хит. Девушка же не обладает харизмой Никулина и очень
серьезно относится к процессу пения. Результат ужасает. Лучше бы ей
предварительно принять пару бокалов шампанского, от захмелевшей особы никто не
станет ждать попадания в ноты.
Я облокотилась о стойку и сказала бармену:
– Привет, помнишь меня?
– Привет, – весело отозвался парень, – нет, а
что, должен? Желаешь коктейль?
– Лучше сок, – попросила я.
– Есть апельсиновый и яблочный, – предложил
бармен.
– Отлично, давай вишневый, – сказала я.
Парень вытащил два графина и поставил на
пластиковую доску.
– Этот из апельсина, тот из антоновки, который
из них вишневый? Мой тебе совет, откажись от дешевой травы!
– Наливай любой, – отмахнулась я, – это не
принципиально. Лучше скажи, где Тим-плотник?
– В подвале, – не удивился вопросу
коктейльмастер.
– Его там нет.
– Плохо смотрела, – хмыкнул юноша, – Тим
лишний раз не выходит.
– Давно дед здесь поселился? – продолжила я
беседу.
– Я год назад работать пришел, он уже там
сидел, – дружелюбно пояснил собеседник.
– Откуда Тим? Как его настоящее имя? –
зафонтанировала я вопросами.
Бармен начал протирать бокалы:
– Понятия не имею. Живет, никому не мешает,
кормится на кухне, нам однофигственно, кому остатки ссыпать. Руки у деда
правильные, все починить может, я зову его, если че сломалось. Шума от него
нет, он не пьет, иногда, правда, к нему народ подваливает, но всегда тихо.
Странных людей много.
– Ты пользуешься полотняным полотенцем, –
протянула я, – а почему не бумажным?
Бармен поднял бокал и посмотрел сквозь него на
бра.
– На стекле волокна останутся. Никогда рюмки
ничем не вытирай, кроме льняной тряпки.
– В ресторане есть бумажные салфетки? – задала
я следующий вопрос.
– Ты из санэпидемстанции? – заржал бармен. –
Пей вишневый сок из апельсина и не морочь мне голову.
Я вынула удостоверение, продемонстрировала его
бармену и тихо спросила:
– Тебя как зовут?
– Костян, – чуть испуганно представился тот. –
Костик Рудых, я студент, здесь подрабатываю.
– Тим-плотник – важный свидетель, – сухо
сообщила я. – Он пропал, но осталась улика, бумажная салфетка. Мне нужны
образцы для сравнения.
Лицо Константина покрылось розовыми пятнами.
– Я вообще с дедом дел не имею. Салфетки у нас
фирменные, во, держите.
Резко повернувшись, бармен схватил пластиковую
вазочку и водрузил ее передо мной.
– Во!
Я вытащила небольшой прямоугольник, украшенный
изображением гусыни в фартуке.
– Специально их заказываете?
– Ага, – кивнул Константин, – в туалете бумага
дешевая, отечественная, типа наждак в рулоне, а на столах красота. У хозяина
такие понятия.
– Дай газировки, – велел мужчина подшофе,
наваливаясь на стойку.
Костик молча поставил перед ним бутылку.
– Не, – икнул посетитель, – другую!
Бармен не стал спорить, не выражая возмущения,
поменял емкость.
– Жесть, – снова остался недоволен клиент, –
эта тоже не подходит.
Константин вновь произвел рокировку.
– Делай ченч, – капризно приказал мужик.
Мои нервы не выдержали:
– Чем вам не по вкусу вода? Она везде
одинаковая!
Посетитель взял бутылочку и сунул ее мне под
нос:
– Вишь крышку? На ней смайлик веселый
нарисован! Ну не могу я его скрутить! Понимаешь? Он мне улыбается, а я ему шею
сворачиваю!
Меня стал душить смех, Костя ловко снял
пробку, налил воды в стакан и подал дядьке.
– О! Правильно, – кивнул тот, полез в карман
за кошельком и выронил на пол пачку бумажных носовых платков.
Я слезла с высокой табуретки и пошла к выходу.
Костя ничего не знает о Тиме, старик исчез в неизвестном направлении, и у
каждого второго теперь есть при себе пачка одноразовых платков.
