Исайкина засмеялась:
– Только на бумаге. Она, как известно, все
стерпит. Думаешь, я мечтала людям пятки чистить? Работала медсестрой, да не
простой, а операционной, стояла рядом с самим Волховым, великим хирургом-невропатологом.
Он меня лучшей считал. То-то.
– Как же в салоне очутилась? – не сдержалась
я.
Галина закатала широкую брючину из голубого
полотна. Я ойкнула: вместо правой ноги у нее был протез.
– Под машину попала, – пояснила мастер, – на
искусственной конечности у хирургического стола делать нечего, поэтому тут
работаю. Жаловаться грех, деньги хорошие, клиенты милые, коллектив отличный, но
я-то привыкла пациентов из могилы вытаскивать… Ладно, скажи, если человек тебя
предал, можно его простить?
– Сложный вопрос, – промямлила я, – смотря
кто, смотря как.
Исайкина, забыв о трепетном отношении к
клиентке, стукнула кулаком по креслу, где я уютно расположилась:
– Нет! Нельзя поддерживать отношения с
подлецами. И категорически нельзя общаться с родственниками, если они тебе
черным злом за добро заплатили.
– Мне всегда казалось, что члены семьи, –
возразила я, – мать, отец, сестра, брат – это узкий круг людей, с которыми
разорвать связь невозможно, кровные узы крепче титановых цепей. Нина сейчас наделала
дел! Ее необходимо найти. – Завершив тираду, я достала удостоверение и показала
мастеру. – Вы поможете сестре, если поспособствуете ее поимке. Не пугайтесь, я
не из милиции, служу частным детективом.
Галина накинула на плечи махровый халат,
несмотря на тепло в кабинете, Исайкину стало потряхивать в ознобе.
– Сейчас я тебе расскажу, что Нинка учудила,
тогда сообразишь, на какой скорости от нее надо улепетывать. И может, ты
сумеешь меня защитить, я в опасности.
Глава 17
Когда Нина появилась на свет, Галочка уже была
школьницей. Третьеклассница попала в сложную ситуацию. Сначала ей пришлось
пережить появление отчима Петра, а потом узнать о беременности мамы. Многие
дети в девяти-десятилетнем возрасте устроили бы родительнице аутодафе по поводу
второго замужества, а уж к младенцам в семье ревнуют даже стопроцентно родные
сестры и братья, чего уж говорить о сводных. Но Галочка не имела ничего против
нового папы. Ее родной отец был суров, предпочитал использовать в воспитании
кнут, пряником практически не пользовался. Подарки Лев дочери просто так не
дарил, они доставались Гале два раза в год: тридцать первого декабря и в день
рождения. Вручение презента всегда сопровождалось лекцией на тему: «Следует
быть послушной, аккуратной и не мешать родителям». Под оберточной бумагой
всегда было нечто «полезное»: ботинки, шапка, варежки или канцелярские
принадлежности для школы. Игрушек Лев не покупал из принципа. «Тратить деньги
на ерунду? – шипел он на жену, если та хотела приобрести дочке куклу. – Какой
из этого прок?»
Галочка с раннего возраста ощущала себя обузой
в семье, и когда Лев скончался, девочка не очень переживала. После похорон отца
жизнь стала лучше. Мама начала красиво одевать дочь, баловать. Петр, впервые
придя в дом к будущей супруге, принес Гале огромную коробку, внутри которой
обнаружился кукольный дом с мебелью, посудой, занавесками и целой семьей
пупсов. Галочка и не подозревала, что на свете существует такая красота.
Одноклассницы тоже были поражены и стали напрашиваться в гости, чтобы поиграть
с удивительной вещью, рейтинг Гали среди сверстниц вырос до небес. Надеюсь,
понятно, почему Галя сразу полюбила Петра.
Отчим оказался совершенно не похожим на ее
родного отца. Петя искренне заботился о падчерице, всегда помогал с уроками,
читал на ночь сказки и почти каждый день, приходя с работы, говорил девочке: «А
ну, посмотри, что там у меня в кармане?»
Галочка, повизгивая от восторга, кидалась к
нему и всегда получала копеечную ерунду: шоколадку, набор карандашей, упаковку
переводных картинок. Но, как известно, «дорог не подарок, дорога любовь».
Именно Петя сообщил Гале, что у той скоро появится сестричка. Наверное, в
отчиме пропал психолог: мужчина умно себя повел, он смог внушить Галочке, что
та останется любимой дочкой, второй ребенок никогда не вытеснит первого из
сердца матери.
Галя была в восторге от роли старшей сестры и
с момента, как Нину принесли домой, начала опекать малышку. С одной стороны,
сказалась разница в возрасте, с другой – девочка проявила благородство.
До тринадцати лет Ниночка ничем не выделялась
на фоне сверстниц, средне училась, иногда капризничала, порой не слушалась
родителей и не отличалась большой красотой. Девочка как девочка, без особых
талантов.
В восьмом классе Нина влюбилась в соседа по
лестничной клетке Филиппа Медведева.
Что именно младшая сестра нашла в молчаливом
парне, Гале осталось непонятно. Медведев был на десять лет старше Нины и не
испытывал ни малейшего желания стать ее Ромео. Филипп жил вместе с матерью и до
сей поры не был замечен с девушками, он их просто в упор не видел, хотя кое-кто
из обитательниц многоквартирного дома пытался строить холостяку глазки. О семье
Медведевых сплетен не ходило, Прасковья Никитична всегда приветливо здоровалась
с соседями, но ни разу не вышла во двор почесать языки с бабками. Местные
кумушки не знали даже, где работает Фил, выяснили лишь, что он часто ездит в
командировки и подчас отсутствует в Москве по нескольку месяцев. Он хорошо
зарабатывал, Прасковья Никитична носила зимой купленную сыном шубу и, если
кто-то из соседок прибегал к ней перехватить денег до получки, всегда
одалживала необходимую сумму.
Как Нина ухитрилась подружиться с матерью
Филиппа, Галя не знала. Она просто обратила внимание на ежевечерние отлучки
сестры и удивилась: та бегала не в кино, а сидела у Прасковьи. Старшая сестра
встревожилась, устроила младшей допрос. После короткого сопротивления Нина призналась:
– Я хочу выйти замуж за Филиппа.
Ясное дело, Галя рассказала о разговоре маме,
а та легкомысленно отмахнулась:
– Ерунда. Первая любовь у всех неудачная,
Медведев порядочный человек, он не тронет глупую девочку. Нинуша повздыхает и
думать о нем забудет.
Но время шло, а чувство Ниночки крепло.
Оставалось лишь удивляться уму и хитрости школьницы, которая сумела очаровать
Прасковью Никитичну. Как-то раз соседка пришла к Ларисе, матери сестер, и
сказала:
– Ниночка, похоже, мечтает стать моей
невесткой.
– Уж извините ее за назойливость, – вздохнула
Лара. – Она влюбилась в Филиппа. Попробую внушить ей, чтобы не мешала чужим
людям.
