– Мне смеяться или плакать? – насторожился
Томас.
– Ни то ни другое, – улыбнулась я. – Неси
чистый лист, попробуем слегка почистить текст. Тебе повезло, баба Нила владеет
нужной терминологией.
– Счастье по шкале летит вверх, – обрадовался
Томас.
Мы быстро справились с задачей. Когда
повеселевший студент ушел, я спросила у старухи:
– Как вы держитесь? В материальном плане? Валя
в больнице, расходы возросли.
Бабушка взяла пустую сковородку и начала ее
мыть.
– Если всю жизнь в нищете сидишь, то
привыкаешь. Колян надеется от этих Степана и Пети быдрят получить, но, сама
понимаешь, это дело безнадежное. Я ничего против животных не имею, нравятся они
мне, пусть живут! Милые твари, аккуратные, неразборчивы в еде: что дали, то и
слопают. Вчера вот табуретку схрумкали, наверное, в них бобры проснулись.
– Жалко, – вздохнула я.
– Туда колченогой и дорога, – не расстроилась
баба Нила, – чай, не из красного дерева с инкрустацией. Сожрали и на здоровье.
Но ведь они Кольке приплод не принесут!
– Вале оплатят бюллетень? – спросила я.
– Раньше Валентина на окладе сидела, весь день
по работе металась, за полночь возвращалась и заболела. Нервы сдали, вот я и
велела ей: «Плюнь на службу, помрешь от натуги, начальство нового сотрудника
наймет, о тебе слезы лить не станет. Хватит ломаться, возьмем жильцов,
перебьемся. Лучше сто лет жить с небольшим доходом, чем с капиталом через год
откинуться на кладбище».
– Где раньше служила Валя? – коварно
поинтересовалась я.
Баба Нила закрыла духовку:
– Название учреждения не помню, фирма
юридическая. Валентина хорошая женщина, другая бы моего Кольку давно вон
послала. Хоть и сын он мне, да идиот. И лентяй! Устала ему твердить: «Брось
мечты разбогатеть за неделю. Иди работай». Знаешь, чего он отвечает? «Нет
желания на чужого дядю пахать, свой бизнес подниму, оригинальный». С фантазией
у сынка порядок, купит газету объявлений, выберет самое несуразное и хватается
за него. Да только ни фига не получается!
Баба Нила взяла из сушки симпатичную чашку с
изображением птичек, сделала шаг к столу, на котором стоял электрочайник,
внезапно взмахнула руками и упала. Фарфоровая кружечка откатилась от старухи и
развалилась на куски. Я бросилась к бабушке:
– Вы ушиблись?
Она пробормотала:
– Вроде цела. На чем-то поскользнулась, ну-ка,
глянь, что там на полу.
Я присела на корточки, пошарила рукой по
линолеуму и воскликнула:
– Масло! Наверное, когда наливали в
сковородку, пара капель мимо угодила.
– Точно, я готовлю на подсолнечном, –
закряхтела баба Нила, – помоги встать.
Спустя минуту старуха села на табуретку.
– Давайте чаю вам налью, – засуетилась я.
– Погоди, – притормозила меня хозяйка, – мою
чашку возьми, я пью только из нее!
Я ткнула пальцем в осколки:
– Она разбилась.
Баба Нила застыла, потом переспросила:
– Разбилась? Совсем?
– Да, – подтвердила я.
– Не склеить? – прошептала старуха.
– Нет, – ответила я, – не расстраивайтесь,
сейчас легко купить другую.
Старшая Рублева отреагировала странно. Она
закрыла лицо руками, потом еле слышно сказала:
– Второй такой нет. Единственная была.
Подарок. Рухнула моя жизнь! В тартарары улетела! Не будет мне счастья.
Мне стало жаль старуху, и я залепетала:
– Ерунда, все наладится, за черной полосой
всегда следует белая.
Баба Нила отвела ладони от щек:
– Ага, сама так говорю, да неправда это.
Знаешь, почему Колян такой стал? Ему Федя покоя не дает, младший вроде, а как
здорово поднялся. Скребет Кольку зависть. Что-то я разболталась, неинтересно
тебе.
– Обожаю семейные истории, – заверила я. – У
вас есть еще один сын?
Баба Нила глянула в окно:
– Вроде как. Он не мой. Вышла я в свое время
замуж – хотела Коляну отца хорошего, его-то родной был пьяница горький,
выпивоха беспросветный. Одной тяжело ребенка поднимать, да и мальчику твердая
рука нужна. Вот и сошлась с Сергеем, у того свой ребенок был, моложе Коляна.
Жена у него померла, получился он отец-одиночка. Стали жить вместе. Ничего
плохого сказать не могу, мы с ним ладили. Сережа не курил, на алкоголь не
смотрел, даже пива в рот не брал. О детях заботился, копейку в дом нес, мы в
Крым отдыхать ездили. А потом он заболел и за неделю помер.
– Не повезло, – вздохнула я.
– Да уж, – кивнула баба Нила. – Осталась я с
двумя парнями, тянула их в зубах, одинаково кормила, поила, на ночь по голове
гладила. Вроде похожими росли: учились оба плохо, в армии отслужили, бизнесом
заняться решили, и тут их в разные стороны и понесло. Колян дурь затевал, а
Федор действовал аккуратно. И теперь он много чем владеет. Может, ты про него
слышала? Мамонтов ему фамилия.
Я вытаращила глаза:
– Тот самый? Из списка «Форбс»? Вы шутите?
Баба Нила засмеялась:
– Нет. Федор Сергеевич. К нему теперь не
подойти, вокруг охрана, по телефону секретарь отвечает: «Простите, шеф на
совещании. Соблаговолите представиться и оставьте номер для контактов». Вона,
какое словечко! Соблаговолите!
– Странно, однако, – пробормотала я.
– Что удивительного? – спросила баба Нила.
– Сколько было Федору, когда вы познакомились
с Сергеем?
– Восемь месяцев, – пояснила старуха, – а
Коляну три года.
– Подняли ребенка, а тот разбогател и вас
забыл? – возмутилась я.
– Я ему мачеха, – напомнила баба Нила.
– Не та мать, что родила, а та, что вырастила,
неужели олигарх не в курсе, как живут Рублевы?
– Он о нас не печалится, – без особой грусти
ответила старуха. – Давным-давно, Федя еще не так забурел, я к нему постучалась
и попросила: «Помоги Николаю на ноги встать, возьми на работу».
А он ни в какую: «Колька работать не хочет,
желает свое дело завести. Вот пусть и пыхтит, денег ему не дам, профукает на
дерьмо, не в первый раз».
