Я сделала пару шагов, споткнулась о какую-то
сумку, упала и опрокинула миску. Следующие четверть часа пришлось ползать на
карачках и собирать картошку. Конечно, проще всего вновь посетить
«овощехранилище» и не пачкаться. Но я отлично знаю: закатившись в угол, клубни
начнут гнить и издавать смрадный запах. В процессе сбора картошки я вновь
наткнулась на старую сумку, набитую тряпками, встала, тщательно собрала овощи,
отнесла бабе Ниле и поехала к Тимофею Пантелеймоновичу Ковригину.
Дверь в квартиру Тима-плотника открыл парень с
сильно распухшей правой щекой.
– Болит? – участливо спросила я.
Юноша кивнул, но потом вдруг разозлился:
– Че надо?
– Тимофея Пантелеймоновича, – ответила я.
– Такого нет, – гаркнул юноша и со стоном
схватился за флюс.
– Вам лучше посетить стоматолога, –
посоветовала я.
– Ну, блин, спасибо, – протянул юноша, – а то
сам не догадался.
– Простите, вы снимаете квартиру? – попыталась
я продолжить беседу.
– А че, нельзя? – окрысился жилец.
– Хозяин жилья, господин Ковригин, он где? –
настаивала я.
– Да пошла ты! – рявкнул хам.
Пришлось вытащить удостоверение и сунуть
грубияну под нос. Бордовая книжечка подействовала на парня, как ушат ледяной
воды.
– Здрассти, – залебезил он, – десну разнесло,
сил нет, как дергает.
– Как вас зовут? – сухо спросила я.
– Женя. Евгений Слуцкий, – представился
парень.
Я откашлялась:
– Господин Слуцкий! Жители подъезда сообщили о
пребывании в данной квартире особо опасного преступника, давно объявленного во
всероссийский розыск. Если вы его прячете, то становитесь соучастником, вам
грозит двадцать лет в колонии строгого режима без права переписки и передач.
Увы, россияне в своей массе абсолютно
юридически безграмотны. Сомневаюсь, что хотя бы половина соотечественников
прочитала основной закон родного государства, хорошо, если вспомнят, что имя
ему Конституция. А если вы не в курсе своих прав, то легко становитесь жертвой
нечестного представителя власти или чиновника любого ранга. А уж какой срок
положен за совершенное преступление, не знает большинство мирных граждан. На
будущее имейте в виду: ни следователь, ни оперативник не назначают меру
наказания, они вообще не имеют права никого осуждать, это задача суда.
Дознаватель лишь собирает факты, улики, оценивать их не его работа, и пока вам
не зачитали приговор, вы невиновны.
– Я ниче не делал, – заныл Женя, – ваще тут
только два дня ночую!
– Значит, ты квартирант, – сделала я вывод.
– Не-а, – замотал головой Слуцкий, – я просто
пришел.
Я уперла руки в бока:
– Здорово. Гулял Женя по улице, увидел дом,
подумал: «Дай-ка переночую» и попал в квартиру. Ключ, наверное, под ковриком нашел?
– Маринка дала, – буркнул Женя, – она здесь
хозяйка, я в общежитии прописан, учусь в институте рекламы и экономики. В
общаге жить невозможно, шесть человек на десять метров, небось в тюрьме и то
получше. Маринка москвичка, у нас с ней, типа, любовь. На днях решили вместе
поселиться.
– Кто у Марины родители? – насела я на Женю.
– Ну… мужчина и женщина, – ответил студент.
– Оригинальное предположение, – вздохнула я. –
Где отец и мать твоей невесты? Ну-ка впусти меня.
Евгений посторонился, я бесцеремонно вошла в
крохотную прихожую, стукнулась плечом о дверь в санузел, увидела
микроскопическую кухню с кокетливыми розовыми занавесками в оборочках и без
приглашения порулила в комнату. Евгений плелся следом, тихо ноя:
– Не видел я ее предков, ниче о них не слышал!
Я села в кресло и быстро оглядела пространство
вокруг. Похоже, Марина до появления жениха жила тут одна. На диване навалены
подушки в виде собачек, в подставке у телевизора диски с мультиками, из
газетницы высовываются гламурные глянцевые журналы. Евгений пока не успел
повлиять на обстановку.
– Ладно, скажи фамилию Марины, – велела я.
Слуцкий страдальчески нахмурился:
– Э… э… забыл спросить.
– Вот здорово! – восхитилась я. – А что ты
знаешь о невесте?
– Она москвичка, – уверенно заявил Женя, –
учится в МГИМО
[10].
Ей родичи квартиру купили, машину пообещали. Шуба у Маринки
красивая, часы с брюликами. Внешне она не мисс мира, но и не страшная, правда,
толстая. Ниче, на диету сядет.
Я еще раз оглядела комнату. Телевизор новый,
но не престижной марки, так сказать, народная модель. Стол, стулья, диван явно
приобретены в магазине, который позиционируется как продавец дешевой,
качественной мебели. Только вот мне до сих пор не попадались хорошие вещи за
копейки (нынче и за большие тысячи вам предложат барахло). Мебель, что украшала
квартиру Ковригина, слепили из прессованных опилок. Плед, накинутый на диван,
Марина явно купила в супермаркете, в отделе сопутствующих товаров, он стоит
чуть меньше двухсот рублей, потому что сделан из постоянно электризующейся
синтетики. Я тоже польстилась на подобный и была наказана за жадность – после
первой стирки он пошел пятнами и порвался. И я сильно сомневаюсь, что родители,
чья дочь посещает занятия в МГИМО, облагодетельствовали любимое чадо
затрапезной «однушкой» в старой, дышащей на ладан блочной девятиэтажке,
построенной в восьмидесятых годах прошлого века. Неужели богатый человек
поселит девочку там, где нет консьержки и видеонаблюдения? Он разрешит ей
ездить в загаженном лифте? Не позовет дизайнера для оформления интерьера?
– На каком курсе Марина? – задала я новый
вопрос.
– Э… э… – замычал Женя, – э… э…
– Назови факультет, – велела я.
– Русской литературы, – обрадовался Евгений.
Мне стало смешно.
