– Без хозяйственника нигде не обойтись, –
продолжил он, – как правило, замом по тряпкам в вузах становится не особенно
амбициозный сотрудник, которому за верную службу начальство помогает защитить
диссертацию. Но наш Лев Георгиевич неожиданно попер в гору. Он быстро состряпал
не только кандидатскую, но и докторскую, столь же стремительно преодолел все
барьеры и получил заветное звание профессора. В институте тогда шел масштабный
ремонт, и сотрудники не скрывали своих негативных эмоций: всем было понятно,
что ректор растратил большую часть отпущенных на обновление здания средств, а
Лев Георгиевич прикрывал начальника. Вот почему в аудитории не купили новые
доски и не стали перекладывать паркет, отциклевали, покрыли лаком старые дощечки,
и те «помолодели».
Не прошло и полугода после ремонта, как Райкин
захватил в институте власть. Теперь ректор безвылазно сидел в своем кабинете и
на все вопросы отвечал одинаково: «Спросите у Льва Георгиевича».
Очевидно, у завхоза имелся на руководителя
немалый компромат. С течением времени из суетливого, услужливого мужичонки
Райкин превратился в уверенного, богатого человека. В годы перестройки, когда
ученые пили на кухнях пустой чай, Лев занялся бизнесом. Что он покупал и кому
продавал, не знал никто, документов тех лет не сохранилось, а сам Райкин
откровенничать не собирался. В конце девяностых Лев Георгиевич сел в кресло
ректора, к тому времени он обзавелся неисчислимым количеством нужных связей. У
высокопоставленных людей есть дети, порой весьма неудачные, все родители
мечтают пристроить отпрысков в вуз. Райкин охотно помогал страждущим, а долг,
как известно, платежом красен. В плюс Льву Георгиевичу пошла и женитьба – он
отправился в загс с дочерью успешного политика. Зять и тесть объединили свои возможности
и стали действовать рука об руку.
Нынче о Льве Георгиевиче отзываются плохо. Он
груб, нетерпелив, быстро впадает в гнев и не способен адекватно оценить
проступок подчиненного. Может уволить за случайно разлитую воду, но закрывает
глаза на регулярные опоздания на работу и профессиональную непригодность.
«Что вы мне тут рожи паясничаете», «сделайте
не так, как идиоту хочется, а как ум человека с головой подсказывает», «не
пришивайте к башке утюг, она гладить не умеет» – вот далеко не самые яркие
«перлы» Райкина.
Когда Лев Георгиевич встал во главе нового
управления, кое-кто от изумления потерял дар речи. Ну какое отношение Райкин
имеет к поиску преступников? Досужие языки замололи с утроенной силой, люди
болтали всякое. Одни были уверены, что Левушку пропихнул в теплое местечко
тесть. Тот хоть и старел, но борозды не портил и всегда содействовал зятю,
который, кстати, был не намного моложе «папани». Другие, оглядываясь, шептали:
«Кругом коррупция, Райкина взгромоздили на гору, чтобы он кого надо прикрывал».
Сам Лев Георгиевич, комментируя свой новый
пост, заявил:
– Необходимо оздоровить некоторые части
больного организма. Понадобился человек со стороны, не обремененный никакими
связями в данной структуре. А то у нас здорово получается: переедет пьяный
гаишник вне рабочего времени на «зебре» женщину, тут же кто-нибудь следователю
звонит и говорит: «Ну не рушь парню судьбу. Кстати, помнишь, как мы твою дочь
от статьи отмазали, когда она обкуренная за рулем сидела?» Мне никто ничего
подобного не заявит, я ни от кого из представителей правоохранительных структур
чашки чая не взял.
И это было правдой. Единственное, чем Лев
Георгиевич вызывал восхищение сотрудников, так это меткой стрельбой. Шеф всегда
попадал в центр мишени, не скрывал своей любви к оружию и рассказывал о
домашней коллекции ружей.
Глава 27
Максим говорил, а я поглощала макароны в
яблоках.
…Остается лишь удивляться, почему Райкин
долгое время работает с Арсением Леонидовичем и до сих пор его не выпер.
Помощника Лев Георгиевич держит за ординарца, Филатов занимается рабочими
вопросами, безостановочно печатает какие-то приказы и распоряжения, приносит
боссу обед, подчас заменяет шофера, утешает жену Райкина, когда та впадает в
очередную истерику, и всегда маячит у начальника за спиной. Несмотря на кличку
Подлиза, Филатов быстро завоевал авторитет у кадровых сотрудников, которые
априори не терпят варягов и уж вдвойне плохо относятся к тем, кто прогибается
перед начальством. Арсений всегда в хорошем настроении, легко вступает в
контакт даже с незнакомым человеком, твердо помнит, у кого есть дочь, сын, как
зовут жену, мать. Начав беседу, Сеня обычно спрашивает: «Дела идут нормально?
Дочка хорошо учится?» или: «Мама уже поправилась? Передай ей от меня привет»…
Сами понимаете, это прибавляет ему очки. Еще
Арсений никогда не забывает про чужие дни рождения, дарит людям милые пустячки
и слывет миротворцем. Все знают: Льву Георгиевичу под горячую руку лучше не
попадать, поэтому, желая положительно решить свой вопрос, человек заглядывал к
Филатову и говорил: «Сегодня как?» – «Лучше завтра, – озабоченно отвечал Сеня,
– шеф ходил к зубному коронку менять, сейчас злой, как тысяча пиратов».
Сеня единственный мог остановить
разбушевавшегося начальника и спасти подчиненного от увольнения.
В отличие от шефа помощник никогда не был
женат. Молва приписывала ему романы с аспирантками Льва Георгиевича, но это
было пустой болтовней. Арсений успешно шифровался, он до последнего времени
никогда и нигде не появлялся с одной спутницей дважды, а придя на тусовку, с
легкостью забывал о даме, веселился, не обращая внимания на то, что его женщина
флиртует с другим. Рано или поздно должны были поползти слухи о его
гомосексуальных наклонностях, и в конце концов такая сплетня родилась на свет.
Арсений Леонидович лишь посмеивался над
досужей болтовней, а недавно вдруг объявил: «Господа, я женюсь на прелестной
девушке, Верочке Поргиной. Давно люблю ее, а она обожает меня. Верочке едва
исполнился двадцать один год. Родители держали ее в пансионе в Швейцарии, а
после него девочка училась в Сорбонне. И вот к весне она возвращается в Москву.
Надеюсь, все придете на мою свадьбу».
Сгорая от любопытства, народ кинулся к
компьютерам в поисках информации о Поргиной. Сведений было немного, но и они
заставили кое-кого грызть от зависти офисные подоконники.
Родители Поргиной владели огромным состоянием,
единственную дочь они держали в строгости, воспитывали чуть ли не по Домострою,
старательно оберегали от влияния Интернета и телевидения. Где Вера познакомилась
с Арсением? Что в нем привлекло молодую девушку? На эти вопросы никто ответа не
знал.
Филатов торжественно водрузил на стол фото
невесты, местные кумушки под благовидными предлогами забегали в комнату, с
любопытством изучали снимок, а потом выносили вердикт: «Не Софи Лорен!»
