– Да ладно вам, – сказала главбух Ксения
Сергеевна, – с ее деньгами любая станет королевой. Это же как несправедливо,
если одной и богатство, и красота, и ум достанутся.
Родители Поргиной одобрили выбор дочери. На
одном сайте, специализирующемся на воспроизведении записи подслушанных
разговоров, обнаружилась беседа Кирилла Петровича, будущего тестя Сени, со
своим приятелем. Да, в нынешние времена папарацци держат на изготовку не только
фотоаппараты, но и диктофоны. Магнитофон явно находился в ресторане, под
столиком, он записал звяканье ножей и вилок о тарелки, звон бокалов и два
мужских голоса.
– Ну, не очень молод, – говорил Кирилл, – так
ведь и не стар, в расцвете сил.
– Верушка от тоски около него умрет, –
возразил приятель.
– Она любит жениха, – парировал отец.
– Она просто никого другого не видела.
– Не пори чушь, Верка жила в Париже.
– Ага, ходила на занятия с охраной, потом
возвращалась на съемную квартиру. Девочка ни разу одна в кафе не была.
– Что ты взъелся? – не выдержал Кирилл.
– Дай ребенку немного самостоятельности.
– Все беды от распущенности, – разозлился
Кирилл.
– Мы живем не на Востоке, и сейчас не
пятнадцатый век, – стоял на своем его друг. – Женщина должна сама выбирать себе
пару.
– Оглянись вокруг, – зашипел Поргин, – мужики
ополоумели. Дома беременная жена, а он в клубе по ночам выделывается. У Миши
Романова зять сифилисом дочь заразил. А уж какая любовь у нее с мужем полыхала!
Вот он, твой личный выбор, во всей его красе. Я не хочу Верочку за мерзавца
отдавать. Арсений отличная партия, воспитан, умен, симпатичен. А то, что не
очень обеспечен, даже лучше: будет бояться потерять сладкую жизнь, страх
удержит его от опрометчивых поступков.
– То есть ты его покупаешь! – не выдержал
приятель.
Кирилл рассмеялся:
– Если смотреть в корень, то да. Но я всегда
давал Верушке лучшее: платье, обувь, драгоценности, игрушки, книги, все у нее
хай-класса. И второсортный муж ей не нужен.
– Вот именно! – обрадовался друг. – У Харькова
сын Игорь, двадцати пяти лет, можете с ним породниться, капиталы объедините.
– Игорь с гнильцой, – вздохнул Кирилл, – и
богат. Такому море по колено. Вылезет из-под отцовской опеки и ну колобродить,
чем его придержать? А Сеня будет Веру на руках носить, он понимает: такая жена
для него что золотая рыбка. И у Игоря много бывших любовниц, еще полезут к
Вере. Ферштейн?
– Андестенд, – буркнул друг. – А что, если
твой золотой жених где-то спрятал бабу с ребенком? Затырил их подальше, чтобы
на Вере жениться.
– У Сени никого нет! – отрезал Кирилл. – Моя
служба безопасности его проверила.
– Ну а если? – никак не мог утихомириться
приятель.
– Выгоню его вон, – обыденно заявил Кирилл. –
Арсений брачный контракт подпишет, по которому ничего в случае измены не
получит. Пришел голый, ушел босой. Логично и просто. Вот только я Арсения под
микроскопом изучил, никаких порочащих связей не выявил. Шеф его в пуху, а
Филатов нет.
…Макс побарабанил пальцами по столу.
– Вкусно?
– Мгм, – с набитым ртом кивнула я, – очень.
Максим допил воду из бокала:
– Арсений сейчас активно готовится к свадьбе.
Возникает маленький вопрос: зачем он пригласил тебя в ресторан?
Я выронила вилку:
– Ну хватит. Уже все выяснили. Филатов засунул
в мой телефон «жучок».
– Ешь, котик, не сердись, – начал дурачиться
Максим, – коли заплочено, подбирай крошечки. Пошутил я! Конечно, дело в
«шпиёне». Но смысл? И где Сеня взял японское устройство прослушки?
– Купил, – логично ответила я.
– Нет, такие не продаются, – начал спорить
Макс, – дорогой аппарат с большим радиусом действия. Думал я, думал и
докумекал. Помнишь милого парня Германа, компьютерщика, который ко мне на
службу переходит?
– Конечно, – удивилась я, – вот уж глупый
вопрос!
– И подумалось мне, – закряхтел Макс, – что
сей добрый молодец знает про тараканов-муравьев-жуков. В лоб его спросил:
«Гера, что это я нашел в телефоне Лампы?» Знаешь, чего услыхал?
– Продолжай, – без особой радости попросила я.
Макс оторвал от куска хлеба корочку и стал
собирать ею соус, приговаривая:
– Знай моя мама, как я сейчас ем, ох и влетело
бы мне. Ты не станешь возражать, если я слопаю подливку? То, что мне запрещали
делать в детстве, хочется осуществить в зрелые годы.
Я придвинула к себе бокал с кофе-латте:
– Можешь и мою тарелку подлизать.
– Ты серьезно? – округлил глаза Макс.
– Абсолютно, – заверила я его. – Вероятно,
меня тоже замучили в детстве, пытаясь привить хорошие манеры. Увы, как ученица,
я оказалась безнадежна, по сию пору путаю ложечку для вынимания мякоти
грейпфрута с ложкой для варенья.
Максим сполз с кресла, по дороге выдернув из
пластиковой вазочки на столе одинокую герберу. Встав на одно колено, он
протянул мне цветок, я взяла его и поняла: он искусственный.
– Уважаемая Евлампия Андреевна, –
торжественным речитативом завел приятель, – вы обладаете многими талантами, но
я вычленил главный и понял: женщина, спокойно взирающая, как я вылизываю
тарелку, именно тот человек, с которым я мечтаю встретить старость. Дорогая,
будь моей женой.
Две официантки, с любопытством наблюдавшие за
Максом, зааплодировали, посетители оторвались от еды и тоже захлопали в ладоши.
– Прекрати, – зашипела я, – устроил
представление.
– Предлагаю вам свое сердце, – слегка обиделся
Вульф, – экая вы, мадам, не романтичная.
Меня вдруг охватила обида:
– Не из всякого мяса получится сочное жаркое,
и не все есть повод для стеба.
– Я абсолютно серьезен, – заявил Макс,
продолжая вытирать брюками пол. – Хочешь, сию секунду пойдем в загс?
– Нет, – испуганно воскликнула я.
Макс сел за стол.
– Почему?
