– Ну ты сравнил, – покачала я головой, – дети,
муж и деньги!
– Все равно любовь, – уперся Макс, – не важно,
на что она направлена. Главное, ее градус. Мой тебе совет: никогда не
связывайся с людьми, которыми движет страсть.
Мы выпили по чашечке эспрессо и приехали в
Мопсино. Мастера Олег Ефимович и Валера на кухне мирно ели яичницу.
– Как дела? – спросила я. – Что с
воздушно-масляно-газовой пробкой в батареях?
– С чем? – вытаращил глаза Вульф.
Я удивилась:
– Разве я не говорила тебе, что у нас такая
напасть?
– Нет, – медленно ответил Макс, – ты обошлась
без подробностей, буркнула: «Котел сломался», и все.
– Дык работаем, – занудил Олег Ефимович, –
цапень никак не настроим, он со шпрунделем не стыкуется.
– Вам с самого начала неверно систему
склепали, – заявил Валера. – Знали бы, что такой геморрой будет, отказались бы
браться.
– Воздух в трубах с маслом перемешан, – кивнул
Олег Ефимович, – но мы жалостливые, не бросать же одинокую бабу в тяжелом
положении. Ниче, к весне наладим.
Я чуть не зарыдала:
– К весне?
– Ну, могет, к апрелю, – уточнил Валера.
По моим щекам градом покатились слезы.
– Лампа, ты им как платишь? – неожиданно
спросил Макс и пощупал батарею.
– Деньгами, – всхлипнула я.
– Понятно, – со странным выражением на лице
протянул Вульф, – за яблочные огрызки никто работать не подрядится. Интересно
другое. Они у тебя на окладе или получают после сдачи выполненной работы?
Я шмыгнула носом:
– Каждые две недели работу оплачиваю. Думала,
будет недорого, но время ремонта затянулось.
– И сколько вам еще возиться? – Макс
повернулся к сантехникам: – Уж простите, я кандидат наук, преподаю русский
язык, в технике не рублю!
От удивления я закашлялась, а Валера
снисходительно сказал:
– Ниче! Не переживай! Сделаем.
– Хоть я и специализируюсь на Пушкине, –
продолжал Макс, – но слышал, что в батареях необходимо штангенбрунденшвейн
отрегулировать!
Олег Ефимович почесал подбородок:
– Дык точно! По манометру проверим.
– По манометру? – уточнил Макс.
– Ага, – закивали пролетарии.
– По манометру? – зашипел Вульф, схватил
мужиков за шиворот, столкнул лбами и заорал: – Ах вы козлы!
Воздушно-газово-масляная пробка в батареях! Нарвались на глупую женщину и
развели ее на бабло? Жрете яичницу, получаете раз в две недели рублики и
брешете хозяйке? Откуда в «гармошках» газ? А масло?
Задавая вопросы, Макс не забывал снова и снова
сшибать мастеров головами.
– Штангенбрунденшвейн по манометру проверите?
Сволочи!
– Что такое штангенбрунденшвейн? – пискнула я.
Макс шмякнул мастеров о стену.
– Понятия не имею, родил термин в момент
вдохновения. Если и есть какой-нибудь штангенбрундель, то он точно не в
отопительной системе. Зато я вижу двух швайнов, что в переводе с немецкого
означает «свиньи». Вот они, перед тобой! Лампа, ты выйдешь за меня замуж?
Отвечай немедленно «да»! Иначе в твоей жизни постоянно будут встречаться
подобные штангеншвайны!
– Да, – машинально ответила я, – да.
Макс отшвырнул мужиков на пол, наступил ногой
на живот Олега Ефимовича и неожиданно ласково сказал:
– Слушайте меня внимательно. У вас есть два
часа, пока моя будущая жена соберет вещи в Брехалове, швайнсантехникам нужно
выпустить воздух из батарей, вымыть дом и свалить вон. Скажите спасибо, что я
сегодня добрый, а то бы слил вас, масляно-газовых, в ливневую канализацию!
Андестенд?
– Стенд, стенд, – в ужасе закивали мошенники,
– все в лучшем виде оформим, не сомневайтесь, хозяин, делов на час, ща своих
баб кликнем, они коттедж вылижут.
– Приятно прийти к консенсусу, – подытожил
Макс. – Лампа, поехали за шмотками.
– Они мне врали! – запоздало возмутилась я на
подъезде к Брехалову.
– Нагло и по-хамски, – подтвердил Макс.
Эпилог
Очевидно, Вульф разозлился по-настоящему,
потому что он не дал мне аккуратно сложить вещи, а сам кое-как распихал их по
сумкам.
– Отваливать прочь? – спросил Томас, когда я
вышла на кухню, чтобы забрать свою посуду. – Жаль не хватать тебя, сам качусь
вон, полиция бабушку обтряхивает, вопросами меня тиранила, лучше уйти за
тридесятое царство.
– Пойду попрощаюсь с бабой Нилой, – вздохнула
я.
– Она из сарая хлам кидать, – пояснил Томас, –
осторожно с ней. Больница звонила, Валентина умерла. Лучше не приблизиться к
грандмама, вали прочь так.
Но я посчитала неприличным исчезнуть, не
выразив старухе напоследок благодарность за приют, и поторопилась к сараю.
Баба Нила стояла около открытой двери в
пристройку, слева виднелась куча барахла, аккуратно прикрытого мешком для
мусора.
– Съезжаешь? – сразу спросила старуха.
– Ремонт в Мопсине закончился, – деликатно
ответила я.
– Доброго тебе пути, – пожелала бабка. – Про
Валентину слыхала?
Я кивнула:
– Мне очень жаль.
– Может, оно и к лучшему, – нахмурилась баба
Нила. – Колян, если выкарабкается, инвалидом останется. Вот решила сарай
разобрать.
– Правильно, – кивнула я, – там много
ненужного было. Из полезного лишь мешок с бахилами.
Внезапно в моей голове вспыхнул фейерверк, и
меня повело в сторону.
– Эй, тебе плохо? – испугалась хозяйка. –
Макс, чего это с ней?
Крепкие руки схватили меня за плечи.
– Лампуша, ты как? – спросил Макс, очевидно,
увидевший из окна, что я пошла к сараю, и поспешивший за мной.
– Помнишь кусочек серо-голубой пленки с
присборенным краем, который я нашла на месте гибели Нины и передала твоему
эксперту Равиле? – тихо спросила я. – Что с ним?
