– Он похож на обрывок от бахилы, – спокойно
ответил Макс, – очень маленький, на нем нет отпечатков.
Я вцепилась в Максима:
– Колян трус, он не смог бы выстрелить в Нину,
ее убила баба Нила. Это она поехала в заброшенное здание с берданкой, надела,
как всегда, на новые сапожки бахилы и подстрелила Силаеву. Баба Нила очень
аккуратна. Видишь, как она набросила на мусор пакет? Это привычка. Поэтому
старуха и положила на тело картон, действовала на автомате. Нина была для нее
просто грязь, а грязь надо накрыть. Но старуха не профи, поэтому она не
подумала про сотовый, который остался у Силаевой, не проверила ее пульс, быстро
ушла, зацепившись одной бахилой за арматуру. Силаева очнулась и смогла мне
позвонить, несчастная лежала на боку, картонка во время разговора не съехала,
Нина умерла, не сумев толком ничего сообщить. Колян бы непременно рассказал,
что не он помчался в разрушенное здание, но не успел и теперь уже ничего не
скажет. А еще баба Нила приходила ко мне, просила мазь от ушибов, думаю, у нее
на плече остался след от отдачи после выстрела! Я права?
Баба Нила обхватила себя руками:
– Оставьте меня в покое. Кто за Коляном ухаживать
будет? Нинка сволочь была, и Валентина сука, и Федор гад, впутал сводного брата
в историю. Знал, что Николаша у него на поводу пойдет, денег захочет.
– Колян хороший? – спросил Макс. – Вы его
очень любите?
– Дурак он, – выпалила старуха, – но сын. А
кто, кроме матери, ребенку пособит?
Я отступила на пару шагов и прижалась к Максу:
– Иногда человек случайно оговаривается,
бросает ничего не значащую фразу, но она очень важна. Когда Игорь заныл, что
хочет посмотреть на быдрят, Нила упрекнула мальчика, сказала между прочим:
«Избаловала вас мать, бандюки в отца получились, пойдете, как и он, по кривой
дорожке». Мне надо было обратить внимание на ее фразу: ну откуда хозяйка знала,
что отец парнишек «пошел по кривой дорожке»? Силаева никому про Филиппа не
рассказывала. Кто сообщил бабке правду? Ясное дело, Колян, после того как ему
позвонила Нина и в отчаянии потребовала все: денег, выдачи второго снайпера… Ну
не знаю, что она ему еще наболтала, а он бросился к матери… Господи! Я же
видела, как старуха спешит по двору со спортивной сумкой. Я как раз ела
активированный уголь, боялась отравиться кактусом, потом помчалась в ванную,
просидела там почти два часа и, вернувшись к себе, услышала мобильный. На том
конце была умирающая Нина. Баба Нила, вы убили человека!
Старуха вытерла руки о тряпку:
– Ну и чего? Я защищала сына.
У меня заболел желудок, я простонала:
– Баба Нила, как вы могли решиться? Почему в
вас уживаются полярно разные люди? Охотно угощаете всех, не жалеете домашних
консервов или супа ни для меня, ни для Томаса и с винтовкой бегаете за тем, кто
решил украсть пару картофелин. Считаете Коляна неудачником, недовольны его
нежеланием работать – и запросто убиваете Нину, которая могла причинить Коле
вред. Вроде хорошо относитесь к Валентине и равнодушно принимаете весть о ее
смерти.
Хозяйка сложила руки на животе:
– Свои дети у тебя есть? Ну, не те, которых ты
воспитываешь, а родные?
– Нет, – призналась я.
– Тогда и не спрашивай, – спокойно сказала
старуха, – не поймешь!
– Извините, что прерываю сеанс психоанализа, –
заявил Макс, – но лучше направиться в дом. Я вызываю сюда Гладкова.
Рублева повиновалась, мы вошли в кухню.
– Че, в тюрьму потащите? – вдруг спросила баба
Нила. – Тогда дайте поесть перед дорогой.
Я встала у окна, Макс сел за стол.
– Пожалуйста, – сказал он.
Старуха вынула из холодильника яйца.
– Глазунью хотите? – предложила она.
– Нет, – хором ответили мы.
– Ну и не надо, – сказала она и ловко кинула в
Макса железной банкой, в которой хранился молотый перец.
Жестяная тара попала не ожидавшему нападения
Вульфу прямо по макушке, черный порошок засыпал голову. Максим вскрикнул и
принялся оглушительно чихать и кашлять. Я на секунду растерялась, бросилась к
нему, вылила на Макса бутылку минералки и лишь потом вспомнила о Рублевой.
Старухи уже не было в комнате, я кинулась к
окну и увидела, как баба Нила бежит по дорожке к калитке. Я распахнула раму,
схватила небольшой контейнер с соусом «Кольт», стоявший на подоконнике, и
швырнула в бабку.
Увы, я никогда не отличалась меткостью. Серая
упаковка угодила в забор. Баба Нила вылетела на улицу. Контейнер раскрылся,
темно-бордовая масса потекла по деревяшкам, те задымились, запузырились и
начали рушиться. Не зря хозяева ресторана «Вивальди» убрали «Кольт» из меню.
Соус, за считаные секунды разваливший изгородь, явно не годится для
человеческого желудка. Хорошо, что я не попала в старуху, иначе бы мне могли
предъявить обвинение в убийстве. А еще лучше, что я не осуществила план мести и
не украсила атомной подливкой еду Макса.
Куда подевалась баба Нила – осталось загадкой.
Старуха удрала из Брехалова без документов и денег, она до сих пор в розыске.
Гладков велел установить наблюдение за палатой, где лежит парализованный Колян,
вот только мать не спешит на встречу с сыном.
Прошло несколько дней.
Сегодня, двадцать восьмого февраля, мы с
Максом собрались в кино и мирно ехали по улице. Вдруг Вульф закричал:
– Лампа, тормози!
– Что такое? – испугалась я, паркуясь у
тротуара.
– Нам надо срочно сюда зайти! – велел Макс. –
Идем.
– Куда? Зачем? – попыталась я задавать
вопросы, но Вульф уже ввел меня в небольшой офис и спросил у толстого мужика в
очках:
– Не опоздали? Мы договаривались на полдень.
Дядька поправил пальцем оправу:
– Все готово.
– Что? – не поняла я.
– Потом объясню, – отмахнулся Макс, забирая
большой конверт. – Спасибо, Ефимыч.
– Поздравляю, – улыбнулся клерк.
– С чем? – изумилась я.
Макс вытолкнул меня в приемную и приказал:
– Садись.
Я плюхнулась в одно из кресел, Вульф устроился
рядом. По правую руку от него скучал парень лет тридцати пяти.
