– Я не хотела идти на юридический, да мама
заставила. Она полжизни судьей отпахала.
– Баба Нила? – обомлела я.
– Нет, – улыбнулась хозяйка дома, – моя родная
мать. Она очень строгой была, я ее боялась, никогда не спорила. Приказала она в
юридический идти, я поступила. Она мне карьеру выстилала, меня повышали и
выдвигали по ее ходатайствам – судью Кочергину Анну Ивановну очень уважали,
поэтому не обращали внимания на ляпы ее дочери. Коллеги меня ненавидели, и я
знала причину. То, за что их мордами о стол прикладывали, мне спускали и на
следующую карьерную ступеньку заботливо подсаживали. Я совершенно не подходила
для прокурорской должности. Как увижу на процессе мать, жену, детей
подсудимого, такая жалость берет! А иногда потерпевшие подлые попадались, в
особенности в делах по изнасилованиям. Когда мою мать инсульт разбил, я под
предлогом ухода за ней уволилась, старый мобильный отключила, новый завела.
Мама умерла быстро, двух недель не пролежала.
– Где ты сейчас работаешь? – поинтересовалась
я.
Валечка опустила глаза:
– Моя бывшая одноклассница Ната Корчевникова
владеет кафе, я там сутки через трое барменом стою.
Я была потрясена: из прокуроров в составители
коктейлей – крутой, однако, вираж.
– Мне нравится, – продолжала Валя, – платят,
правда, немного, потому Коля и решил первый этаж сдать. Живем мы на деньги от
жильцов, еще городскую квартиру сдаем, прибавь пенсию бабы Нилы и мою зарплату.
К сожалению, расходов тоже хватает, в доме надо то одно, то другое починить.
– Да уж, – сочувственно подхватила я, – скажи
спасибо, что у вас отопительная система в порядке.
– Тьфу-тьфу, – суеверно отреагировала Рублева,
– еще лекарства бабы Нилы очень дорогие, а Коля много тратит на организацию
бизнеса. Пока ему не везет, а на чужого дядю он пахать не желает.
Я кивнула. Выгодная позиция: Николай хорошо
устроился, ищет путь к богатству, а пока его не нашел, сидит у жены на шее.
– Коля непременно добьется успеха! – жарко
воскликнула Валя. – Спиртовой завод – фуфло, муж придумал новую, очень
оригинальную идею, через год он станет олигархом. Не смотри на меня такими
глазами, я вполне довольна своей жизнью, есть в ней много положительных
моментов.
– Назови хоть один, – выпалила я.
– Моя мама с Колей постоянно цапалась, –
призналась Валя, – она в глаза ему заявляла: «Ты женился на Валюше по расчету,
сел ей на шею и поехал. Мужик обязан деньги в дом приносить, а ты ерундой
занимаешься, иди работать». Она не понимала, что Коля творческий человек. Зато
когда мама заболела, у них возник полный альянс, зять за тещей ухаживал, книги
ей читал.
– Идиллия, – съязвила я и прикусила язык.
Валечка не уловила иронии:
– Да. Теперь я живу тихо. Вот только этот
звонок душу растревожил. Что там случилось, на улице Фастова? Надо срочно туда
ехать.
Я решила успокоить Рублеву:
– Валюша, оцени ситуацию со стороны. Ты давно
не включала телефон и не пользовалась старым номером. Следовательно, люди, с
которыми ты свела знакомство, став барменшей, не могут звонить, они этого
номера не знают.
Валентина кивнула:
– Новый телефон я сообщила Коле и очень
близким людям. Кому попало не давала.
– Ты уверена, что преступление снайпера
удалось сохранить в тайне от газетчиков. Значит, простой хулиган ничего не мог
о нем слышать. Напрашивается вывод: над тобой решил позабавиться кто-то из
прежних коллег. Вероятно, вы вместе работали над делом Медведева, и ты чем-то
ущемила его интересы. Подумай и сообразишь, кто автор дурацкой шутки, –
оттарабанила я.
– А если снайпер на свободе? – прошептала
Валя. – Если на самом деле взяли не того? Вдруг он продолжит убивать? Я поеду
на Фастова.
– Опасная и безрассудная затея, – попыталась я
остановить Валентину. – Знаешь, иногда бывают подражатели, они тщательно
копируют серийного убийцу. Лучше позвони Белову.
– Василий Сергеевич умер, – ответила Валя и
покраснела. – Утонул на рыбалке, упал с лодки, от холодной воды у него случился
сердечный приступ.
– Тогда о звонке нужно сообщить в милицию, –
не успокаивалась я.
– А если это шутка? – нахмурилась Рублева. –
Прикол? Представляешь последствия?
Я протянула Валентине сотовый:
– Забери, да не забудь его выключить, а лучше
выброси симку. Тогда уж точно никто тебя не достанет.
Валя встала.
– Ты куда? – насторожилась я.
– На улицу Фастова, – решительно ответила она.
– На дворе мороз, – я предприняла последнюю
попытку ее остановить, – снег идет.
– Февраль есть февраль, – согласилась Рублева.
Я взяла сумочку:
– Давай тебя отвезу.
– Зачем? – испугалась Валя. – Я сама доберусь.
– Мне все равно надо на встречу, – пояснила я.
– Заодно и смотаемся.
– Ну только если тебе это не внапряг, –
сдалась она. – На машине, конечно, удобнее. Сейчас, только глаза накрашу, без
туши я на поросенка похожа.
Мне не хотелось сидеть у Рублевой, пока та
приводит себя в порядок. Решив прогреть машину, я спустилась в прихожую и не
удержалась от смешка. Под вешалкой стояли не особенно дорогие сапожки на
искусственном меху. На них голубели бахилы, которые приобретают посетители
больниц. Обычно люди натягивают их на обувь, чтобы не занести в помещение
уличную грязь. А вот баба Нила поступает иначе: она бережет обувь от
воздействия внешней среды. Ее сапоги, купленные на самом дешевом столичном
рынке, отнюдь не шикарны, но старуха считает их огромной ценностью. У Рублевых
туго с деньгами, учитывая тот факт, что Колян не имеет стабильного дохода,
Валентина зарабатывает гроши, а баба Нила пенсионерка. Обеспеченные люди не
станут сдавать часть дома. А Рублевы сводят концы с концами только благодаря
жильцам. Понятно, почему старуха с пиететом относится к сапогам. Всякий раз,
выходя на улицу, она напяливает бахилы, бормоча себе под нос:
– Гады! Сыплют реагент, кожа портится,
коробится, сгниют сапожки, где новые взять? Че, я Буратино с золотыми монетами?
Сама зарабатываю, цену рублям знаю! Отменили калоши-то! Вот я и выкручиваюсь!
