Арей, которого отчитывали в присутствии посторонних, налился
сизой кровью. Мамзелькина выразительно посмотрела на него.
– Я тоже всягда мячтала стать пядагогом! – сказала
она.
– Поехали! Живо за руль – и вперед! – рявкнул
Арей.
Лучше б он этого не делал.
– Да хоть оборитесь! Не поеду! – хладнокровно
отказалась Варвара.
Плаховна восторженно хихикнула. Мечник опешил.
– Как не поедешь? В смысле? – спросил он сипло.
– Не только машины хотят лопать, но и шоферюги… Денег
дайте! Там при колонке магазин. И Добряку чего-нибудь куплю.
Сунув руку в заведомо пустой карман, Арей, не глядя, сунул
ей пару купюр. Варвара взяла, удивленно посмотрела: бумажки были
крупные, – и вышла.
– На месте стой! Раз-два! – негромко приказала
Плаховна.
Варвара застыла.
– Вот что, голубка! Там во втором ряду на нижней полке
будут стоять бутылки! Возьмешь первую с краю. Это скромненький такой коньяк в
три звездочки. Хотя и дешевый, но в отличие от всего прочего, что там
стоит, – настоящий! – строго сказала Аида Плаховна.
Варвара удивленно воззрилась на нее, желая спросить, откуда
бабулька знает, что и где стоит в магазине, который старушка и снаружи-то едва
видела. Но спрашивать не стала, выразительно хмыкнула и пошла.
– Запустил ты девчонку! Характера столько, что ветер
подует – до потолка взлетит! – заметила Мамзелькина, провожая ее взглядом.
– Это все свет! – с гневом заявил Арей. –
Вырастили из девчонки непонятно кого! Хамит, не слушается! Разболтанная,
своевольная! В одно ухо влетает – в другое вылетает!
Плаховна сочувственно закивала.
– Ох уж этот свет! Монстров плодят, натурально! И
главное, в кого бы! Такой спокойный тихий папа! Хоть бы ножкой когда на кого топнул!
Хоть бы муху обидел! – согласилась она.
– АИДА!
– Да что ты меня все аидкаешь! Плаховна я! Дурачишь ты
меня, Арей, ой дурачишь!
Мечник напрягся.
– Это еще почему?
– Да вот с дриадой. Я-то ее для Лигула ищу: его приказ.
Доверяет он моему чутью. А ты ведь свой интерес имеешь.
– Какой? – жадно спросил Арей.
Аидушка протянула руку и задиристо толкнула его кулачком в
плечо.
– А то сам не знаешь! Ежели девчонка привяжется к тебе,
хотя бы и не зная, кто ты, ее эйдос начнет темнеть! А он и так дохлый совсем,
больной, половинчатый. Сам подумай: много б тебе за него дали, если б ты на
него меняться с нашими стал, не говоря, чей он? Силенок-то в нем, как в квелой
курице! Ярким-то эйдосом звезду новую зажечь можно, а этим мопеда, извиняюсь,
не заведешь!
Арей засопел. Одно дело – знать правду самому, и совсем
другое – ее услышать.
– Меф-то со мной сколько общался, и ничего! Не
потемнел! – сказал он хмуро.
Мамзелькина хихикнула.
– Ты мужской эйдос с женским не сравнивай – это все
равно как сухарь и сдобная булка. Сухарь лежит себе месяцами – полеживает,
только больше еще черствеет, а в булке едва зараза какая заведется –
моментально вся в плесени!.. Да и с Мефом-то Дафна рядом была, выправляла. Ты
на Вихрову посмотри! Вроде как и не привязывалась к тебе, а эйдос-то едва
чадит. Проку от него! Вот народ и не зарится.
Плаховна перестала хихикать и удивленно вслушалась в себя:
не звякнет ли копилочка. Нет, не звякнула. Арей молчал.
– Ну а если ожерелье дриады раздобыть – это как рыбу,
чуток подпорченную, в морозилку засунуть. Все процессы в эйдосе
законсервируются. Замрет как есть на долгие годы. Даже если тебя убьют, мрак
его не скоро получит, хотя бы Лигул к ней из-под земли тоннель прогрыз, –
лукаво продолжала Плаховна.
Арей старался не смотреть на нее. Старуха читала его как
открытую книгу.
– Да только тут какая штука! – коварно продолжала
Мамзелькина. – Не только темнеть, он и светлеть не сможет! Сил-то от
бусины у него не прибавится. Консерва она консерва и есть! Мумия-то фараонова
не сказать что гнилая – так ведь и жизни в ней нет!.. А как тело умрет – все
равно консервированный эйдос мраку отойдет!
– Аида! Что-то ты много о моей дочери
волнуешься! – с подозрением сказал Арей.
Аида Плаховна вздохнула.
– Да я и сама дивлюсь! Не скажу, что совесть мучит, да
все ж покусывает. Жену-то твою с девчонкой я тогда скосила, хоть на Яраате,
возможно, и больше вины… Да и тебе, рубака глупая, я добра желаю. Хо-хо! Мрак:
а друг другу добра желаем! Нет чтобы зла пожелать!
Арей от слов Мамзелькиной не расчувствовался, поскольку
знал, что слово у нее словом, а дело делом. Велят скосить – скосит, велят
погодить – погодит.
– Надолго ты с нами? – спросил мечник.
Прежде чем отвечать, Мамзелькина на миг закрыла глаза.
Должно быть, у нее был срочный вызов. Не прошло и секунды, как она, преспокойно
поправив рюкзачок, сообщила, что сама пока не знает. Как коса велит, так и
поступит. Опять же дриаду велено найти.
– Ясно, – сказал Арей угрюмо.
Уже минуту некая мысль не давала ему покоя. Раза два он
быстро посмотрел на Аиду, после чего, протянув руку, попросил:
– Ну-ка, дай посмотреть твой свиток!
Старушка замотала головой:
– Не имею права! Секретная документация!
– Плаховна! – настойчиво повторил Арей.
– Не могу! И не проси! Меня за такое по головке не по…
ик!.. Не положено!
– Аида! А ведь все эти коньячки дешевые – дрянцо! Из
моего маленького дубового бочонка ты и не пробовала толком!.. – сказал
Арей.
Мамзелькина забеспокоилась. Острый носик ее вспыхнул и
погас.
– Нет у тебя больше никакого бочонка! У тебя и
резиденции нету больше! Выперли тебя! Че я, не знаю? – заявила она
решительно.
Арей молчал.
– За такие дела, знаешь, что бывает? – снова
сказала Мамзелькина.
Мечник рассеянно посмотрел в окно. По шоссе проносились
машины. Через лесок, в поселке, коптила небо труба котельной.
Аида Плаховна заволновалась, зашевелилась на сиденье и в
волнении уронила рюкзак. Из бокового кармана выпрыгнул свиток. Перелетел через
спинку переднего сиденья, упал на колени мечника и сам собой развернулся на
нужном месте.
