– Я шел к тебе не за деньгами. Я шел к тебе
для того, чтобы ты выполнила мое поручение.
– Поручение?!
– Да. Ты должна съездить в одно место и
переговорить с одним человеком, но для начала ты должна прийти домой и хорошо
умыться. У тебя все лицо заплаканное и глаза воспаленные. Хоть ты и не будешь
снимать черных очков, но твое лицо должно быть чистым.
– А если я откажусь выполнять поручение?
– Отказывайся, – спокойно согласился со мной
Ахмед. – О всем, что может с тобой произойти, я уже тебя предупреждал.
Повторять не буду. Если ты больше не можешь давать мне деньги, то ты должна
выполнять мои поручения.
– Хорошо, – после небольших колебаний ответила
я. – Только я умоюсь и приведу себя в порядок в твоей квартире. В своей я не
смогу успокоиться, там слишком многое напоминает о Валиде. Как только я туда
зайду, мне сразу плакать захочется.
– Пошли, – согласился Ахмед и повел меня к
себе домой.
Глава 17
Квартира, которую снимал Ахмед, была идентична
той, что мы снимали с Валидом. Только в нашей квартире все было идеально
убрано, а в холостяцкой квартире Ахмеда царил настоящий бардак. Окинув квартиру
беглым взглядом, я сразу попыталась вычислить места, где может лежать мой
паспорт. Особое внимание я обратила на тумбочку и на небольшой шкаф.
– А у тебя уютно!
– Меня все устраивает.
– Ничего лишнего, мебели немного. Ладно, я
пошла умываться.
Зайдя в ванную комнату, я закрылась на
щеколду, включила воду и посмотрела на свое отражение в зеркале. На меня
смотрела уставшая, заплаканная, глубоко несчастная девушка с черными мешками
под глазами и с бледным лицом, по которому была размазана косметика.
– Мамочка, неужели это я? – прошептала я
своему отражению. – Страшная-то какая!
Чтобы окончательно прийти в себя, я сунула
свою голову под струю холодной воды. Промокнув лицо давно не стиранным
полотенцем, я обмотала им свои волосы и подумала о том, что в Египте у меня
пропала брезгливость. Раньше я бы никогда не притронулась к грязному и чужому
полотенцу, но сейчас я прекратила замечать грязь, пыль и спокойно относилась к
проявлению нечистоплотности. Вновь посмотрев на себя в зеркало, я прошептала:
– Мамочка, я хочу домой, – и, сделав напор
воды посильнее, стала исследовать ванную комнату.
Ванная была небольшой и, кроме висящего на
стене ящика для умывальных принадлежностей, в ней практически ничего не было.
Недолго думая, я встала на четвереньки и заглянула под ванну. Под ней была
самая настоящая свалка из различного хлама и мусора. Создавалось впечатление,
что здесь никто не убирался годами.
– Грязища какая! – От пыли у меня защекотало в
носу, и я начала громко чихать. – Вот черт!
Вдоволь начихавшись, я легла на пол и сунула
руку под ванну, пытаясь достать оттуда различную ветошь, грязные тряпки и
какие-то полусгнившие от сырости и старости дощечки.
– Бог мой, никогда в жизни не рылась в мусоре!
А теперь вот жизнь заставила.
Когда в дверь ванной комнаты постучали, я
вздрогнула и, не поднимаясь с пола, спросила:
– Ахмед, что тебе надо?
– Ты что так долго? – взволнованно спросил
меня родственник мужа.
– Я душ принимаю. Что, нельзя?
– Можно.
– Я надеюсь, тебе воды для меня не жалко?
– Нет.
– Тогда я через пять минут выйду.
– Да хоть через десять. Я подумал, что тебе
плохо.
– Спасибо, мне хорошо.
– Ведь ты же беременная: мало ли что…
– Со мной все в порядке.
– Тогда мойся и выходи.
– Моюсь и выхожу.
Когда Ахмед отошел от двери, я перевела
дыхание и подумала о том, что этот балбес все же поверил в мою беременность,
хотя мне до последнего казалось, что он в нее не верит. Странные они все-таки,
эти арабы. Чтобы убедить русского мужчину в беременности, нужно предоставить
ему неоспоримые факты – в частности, продемонстрировать свой увеличившийся
живот. А арабу достаточно просто сказать, что беременна, и он тебе
безоговорочно поверит.
Вытащив из-под ванной кучу мусора, я с особой
горечью подумала о том, что в ней, к глубочайшему сожалению, не может быть
никаких документов. Скорее всего, мой паспорт спрятан в комнате. Засунув руку
как можно дальше, я достала из-под ванны старый пакет с ветошью и сразу
обратила внимание на то, что он слишком тяжелый. Достав из пакета какой-то
предмет, завернутый в тряпку, я быстро ее развернула и ощутила, как задрожало
все мое тело.
– Вот это да!
Передо мной, лежал самый что ни на есть
настоящий пистолет. Находка вызвала у меня панический страх, потому что оружия
я всегда боялась, с самого детства и никогда не думала, что мне придется
столкнуться с ним в суровой реальности. То, что на пакете, в котором хранился
пистолет, обмотанный ветошью, не было пыли, говорило о том, что оружие совсем
недавно засунули под ванну и завалили его различным ненужным хламом. Проведя
пальцем по блестящему дулу пистолета, я подумала о том, что оружие всегда дает
нам ощущение неведомой силы и защищенности. В жизни я наделала достаточно
глупостей и если я сейчас положу пистолет обратно под ванну, то совершу еще
один идиотский поступок. У меня нет денег и документов, но у меня есть оружие,
которое может мне сейчас очень даже пригодиться.
Быстро покидав весь хлам на прежнее место, я
обмотала пистолет тряпкой и засунула его в пакет. Сверток я положила на дно
своей пляжной сумки, прикрыв его сверху пляжным полотенцем.
– Вот это находка! – Я подмигнула своему
отражению в зеркале и стала мыть грязные руки.
Отряхнув одежду, я сняла со своих волос
несвежее полотенце, повесила его на прежнее место и подумала о том, что, помимо
своего паспорта, я должна забрать у Ахмеда его мобильный телефон для того,
чтобы стереть запись нашего с ним разговора, состоявшегося ночью в доме
родителей Валида.
– Валя, ты почему так долго? – нервничал за
дверью Ахмед, – словно чувствовал, что я нашла хранившееся в доме оружие.
– Уже иду.
Взяв пляжную сумку, я открыла щеколду и
распахнув дверь, наигранно возмутилась:
– Ну что, ты и пяти минут подождать не можешь?
