Это был Человек-птица. Он усаживался за их обеденный стол.
— Как ты посмел явиться сюда? — заорал Эктор. — Убирайся немедленно!
Человек-птица медленно поднялся, но прежде чем он смог сделать хотя бы одно движение, Эктор нанес ему резкий и сильный удар в челюсть, повалив на пол.
В комнату вбежала Мария.
— Что ты наделал?! — крикнула она. — За что ты его ударил?
Эктор указывал пальцем на Человека-птицу, старался что-то объяснить, но получалась лишь какая-то бессмыслица. Распластавшейся на полу фигуркой был Эрнесто, в страхе смотревший на него.
— Папа! — со слезами в голосе воскликнул мальчик.
Эктор почувствовал, что его сейчас стошнит. С самого начала он дал Марии клятву, что никогда не будет срывать зло на сыне, как поступал когда-то его собственный отец. Она смотрела на него с ненавистью, а он, едва ли осознавая, что делает, отшвырнул жену в сторону.
Когда Мария в последний раз видела мужа, он задним ходом выводил из двора на улицу зеленый внедорожник.
9
Буквально в каждом углу приемного покоя Пресвитерианской больницы стояли носилки с пострадавшими. Стэнтон в спешке пробирался мимо, наталкиваясь на врачей, опрокидывая пустые каталки. Ему отчаянно необходимо было найти виновника произошедшего. В историях болезни пациентов с ФСБ значились дорожные происшествия. Аналогичный случай в Германии стал первым признаком того, что бессонница приняла необратимую форму. А с точки зрения очевидцев той аварии, водитель попросту заснул, ведя машину по автобану.
Стэнтон раздвигал шторку за шторкой в переполненном зале и видел, как неопытные стажеры делали операции, на которые при обычных обстоятельствах не получили бы разрешения, и медсестер, ставивших сомнительные диагнозы из-за нехватки квалифицированных врачей. Но никто не мог указать ему на пациента, который стал виновником катастрофы, или хотя бы подтвердить, что его доставили именно в эту больницу.
Стэнтон заставил себя остановиться и оглядеться по сторонам. В противоположном конце коридора работали двое санитаров «скорой помощи», оставленных при больнице, чтобы хоть чем-то помочь перегруженному персоналу.
Он бросился к ним. В этот момент они старались надеть на пациента маску и пустить кислород.
— Вы ведь были на месте происшествия, парни? — спросил он. — Кого считают виновником аварии?
— Да какого-то латиноамериканца, — ответил один из санитаров.
— А где он? Здесь?
— Ищите в списке Джона Доу.
Стэнтон обернулся к огромной доске, на которой записывали данные поступивших пациентов. Как, еще один Джон Доу? Странно. Ведь даже если при шофере не оказалось документов, его личность должны были легко установить по номеру машины.
Почти в самом низу доски значился неопознанный пострадавший. Стэнтон разыскал ячейку за занавеской с номером 14 и отдернул ее. Внутри царила суета. Пациент, весь покрытый запекшейся кровью, громко стонал, а врачи отчаянно боролись за его жизнь.
— Мне необходимо поговорить с ним, — заявил Стэнтон, предъявляя свое удостоверение, выданное ЦКЗ.
С большой неохотой доктора чуть потеснились, чтобы дать ему возможность приблизиться к страдальцу.
Стэнтон склонился как можно ниже к его уху.
— У вас были проблемы со сном, сэр? — спросил он.
Молчание.
— Вы ощущали себя больным?
Но в этот момент раздались громкие сигналы с монитора.
— У него резко падает давление, — предупредила медсестра.
Один из больничных докторов отпихнул Стэнтона в сторону и влил в капельницу свежую порцию лекарств. Все смотрели на монитор. Давление продолжало падать, а пульс становился нитевидным.
— Нам нужно срочно доставить его в операционную! — выкрикнул другой медик.
— Сэр! — вновь обратился Стэнтон к пациенту, теперь уже из-за спин врачей. — Как ваша фамилия?
— У Эрнесто было его лицо… — с трудом произнес мужчина. — Я вовсе не хотел ударить его…
— Пожалуйста, назовите себя! — взывал Стэнтон.
— Я подумал, что Эрнесто — это Человек-птица. — Глаза пациента на мгновение открылись. — Человек-птица заставил меня…
От этих слов у Стэнтона прошел мороз по коже, хотя разумного объяснения этому не существовало.
— Вы говорите, Человек-птица? — не унимался он. — Кто он такой?
Но из глотки водителя вырвался лишь продолжительный стон, а потом события пошли уже по знакомому сценарию: прямая линия на мониторе, крики врачей, уколы, электрические разряды, снова крики, а потом вдруг тишина. И констатация времени наступления смерти.
* * *
Чель сидела у себя в кабинете музея Гетти, докуривая последнюю сигарету из пачки. Никогда прежде у нее на глазах никто не умирал. И потому после того, как Волси испустил дух, она сбежала из больницы, никому ничего не сказав. Уже несколько часов Чель не отвечала на звонки, два из которых были от Стэнтона, она лишь упрямо глядела на монитор компьютера, где вновь и вновь просматривала одни и те же сайты.
Хотя ЦКЗ уже распространил заявление, что Волси был вегетарианцем, журналисты в Интернете продолжали придерживаться версии, что причиной его заболевания было зараженное мясо. Многочисленные блоги полыхали яркими заголовками о Конце Света. Чокнутые авторы уже, естественно, выдвинули предположение, что далеко не случайно новый штамм «коровьего бешенства» появился всего лишь за неделю до 21 декабря.
В дверь негромко постучали, а потом в щель просунул голову Роландо Чакон.
— Уделишь мне минуту?
Чель взмахом руки пригласила его войти. Без каких-либо комментариев он выслушал рассказ о том, что случилось в больнице. При этом Чель не скрыла, что солгала доктору Стэнтону по поводу истинной причины, приведшей Волси в Штаты.
— Ты-то сама как? — спросил Роландо, садясь в кресло напротив.
Она передернула плечами.
— Быть может, тебе отправиться домой и немного поспать?
— Нет, я в порядке, — покачала головой Чель. — Рассказывай лучше, с чем пришел.
— Получил результаты углеродного анализа. 930 год плюс-минус 150 лет. В точности как мы и предполагали. Срединный период, но уже ближе к закату классической эпохи.
Предполагалось, что эта новость приведет Чель в восторг. Это было неоспоримое доказательство, которого они так ждали.
— Превосходно, — отозвалась она, однако без особой радости. Все ее усилия, все труды начинали давать реальные результаты, и новая рукопись становилась подобием магической двери, за которой лежали ответы на важнейшие вопросы. А она ощущала внутри себя лишь пустоту.
— Я продвинулся вперед и с реконструкцией страниц, — продолжал Роландо. — Но возникла проблема.
