Он протянул Чель листок, на котором изобразил два символа.
На языке древних майя они произносились как «чит» и «унен».
— Отец и ребенок мужского пола, — рассеянно перевела Чель. — Стало быть, отец и сын.
— Правильно, но автор рукописи употребляет эти слова в ином смысле. — Роландо подал ей другой лист: — Здесь грубый перевод второго параграфа.
«Отец и его сын не благородЕн по рождению, и потому ЕГО познания о том, как боги управляют нами, невелики, и многое из того, что боги нашептали бы в уши истинного Властителя, отец и его сын не слышИт».
— Видишь? Это значит, что писец имел в виду какое-то одно лицо, — пояснил Роландо. — Одного представителя знати или Властителя. Но как бы то ни было, именно такая пара символов встречается по всей рукописи.
Чель внимательно вгляделась в эти глифы. Обычно писцы использовали известные пары слов по-новому, чтобы придать своему творению стилистическую красоту, и потому представлялось вероятным, что и эта пара означала нечто иное, нежели предполагал буквальный перевод.
— Быть может, здесь тайный смысл в протесте против передачи титулов от отцов к сыновьям? — предположил Роландо. — Против наследственной власти по мужской линии?
Чель сомневалась в этом, но сейчас ей было трудно сосредоточиться.
— Дай мне поразмыслить над этим, — попросила она.
Роландо постучал пальцем по ее столу.
— Я знаю, ты и слышать не хочешь об этом, и понимаю почему. Но это проблема синтаксиса, а Виктор — лучший в мире эксперт. Он бы нам сейчас очень пригодился, и, мне кажется, ради этого можно на время забыть о личных разногласиях.
— Мы с тобой сами справимся, — сказала Чель.
— Но пока мы не разберемся, в чем смысл этого, трудно рассчитывать на дальнейший прогресс. После первого параграфа на первой же странице комбинация встречается десять раз. А на некоторых страницах ниже на нее натыкаешься до двадцати раз и более.
— Я займусь этим, спасибо! — отрезала Чель.
После этого Роландо вернулся в лабораторию, а Чель — к своему «ноутбуку». Открыв сайт газеты «Лос-Анджелес таймс», она обнаружила только что размещенную статью о Волси и Пресвитерианской больнице. Но потом ее внимание привлекла другая страница: жуткие фотографии нагроможденных друг на друга и вдребезги разбитых машин на 101-м шоссе, спасателей, вытаскивающих жертв из объятых пламенем автомобилей.
И посреди этого ада — зеленый «внедорожник».
Стэнтон и Дэвис спустились в морг, расположенный в глубоком подвале под зданием больницы. На металлическом столе лежал труп водителя, виновного в автокатастрофе. Рядом с ним на точно таком же столе лежало тело Волси.
Дэвис сделал надрез от уха до уха на голове водителя, потом стянул кожу и отпилил верх черепной коробки, обнажив мозг.
— Готово, — доложил он.
Теперь за дело взялся Стэнтон, который отделил кору головного мозга от черепных нервов и отсоединил ее от позвоночника. Потом запустил руку внутрь и извлек из черепа мозг. В складках этого человеческого органа для него таилась надежда разобраться, что же такое ФСБ. Он осторожно уложил мозг на стерильный столик, стараясь подавить брезгливое ощущение, невольно возникавшее от того, что мозг был еще теплым.
Стэнтон и Дэвис срезали необходимые образцы. Подвергнув тщательному исследованию таламус, Стэнтон увидел в нем множество крошечных отверстий. Под микроскопом отверстия выглядели уже как кратеры посреди пустыни из деформированных тканей мозга. Классическая картина для ФСБ. Только болезнь здесь проявила себя гораздо агрессивнее, чем обычно.
— Какие выводы? — спросил Дэвис.
— Не торопи меня. Дай минуту, — сказал Стэнтон, потирая глаза.
— Ты — как выжатый лимон, — заметил Дэвис.
— Понятия не имею, о чем ты.
— О том, что ты дерьмово выглядишь. Тебе бы выспаться, Габриель.
— Нам всем это не помешало бы.
— Я, наверное, отосплюсь, когда буду как эти двое, — усмехнулся Дэвис.
— Ну и шуточки у тебя.
— А что? Считаешь, слишком рано?
Закончив работу с мозгом водителя, они проделали те же манипуляции с Волси. Когда срезы для изучения были готовы, Стэнтон снова приник к микроскопу, включив дополнительное освещение сверху.
Кратеры в мозгу Волси оказались гораздо глубже, а кора деформирована значительно сильнее. Определенно он заболел первым.
Стэнтон, собственно, и не сомневался в этом прежде, но до сих пор не понимал, что им может дать подобная информация.
— Сделай снимки со всех этих образцов, — попросил он Дэвиса. — А потом найди результаты МРТ — мы успели сделать ее Волси, пока он еще был жив. Постарайся установить, с какой скоростью развивалось заболевание, а потом построй его модель в обратном порядке. Если нам удастся вычислить, как быстро прогрессирует недуг, станет приблизительно известно, когда заболел каждый из этих двоих.
— Так мы построим временной график, — понимающе кивнул Дэвис.
Узнав, когда заболел Волси, уже нетрудно будет заключить, где именно он заболел. И если повезет, они узнают, где и как подцепил болезнь водитель.
— Свяжемся с Каванаг? — спросил Дэвис.
Водитель становился теперь ключевой фигурой. В городе его должен был кто-то знать. А как только он будет опознан, в их распоряжении появятся банковские счета, сведения об использовании кредитных карточек, которые подскажут, где он покупал продукты и чем питался. Бумажный след, который, возможно, приведет прямо к источнику болезни.
— Она на телефоне, — сказал Дэвис, протягивая Стэнтону свой сотовый.
Стянув резиновые перчатки, он произнес в трубку только одно слово:
— Подтверждено.
Каванаг тяжело вздохнула:
— Ты уверен?
— Та же болезнь, разные стадии.
— Я как раз собираюсь сесть в самолет. Скажи мне, что тебе нужно, чтобы держать ситуацию под контролем.
— Установить личность водителя. У нас было двое пациентов, которые поступили в больницу как Джоны Доу.
Номера на «эксплорере» оказались нигде не зарегистрированы, а при его хозяине, как и при Волси, не обнаружили никаких документов. Едва ли это было простым совпадением и не могло не тревожить. Но хотелось бы выяснить, почему так случилось.
— Полиция уже над этим работает, — сказала Каванаг. — Что-нибудь еще?
— Общественность должна узнать, что зафиксирован второй случай. И она должна узнать это от нас, а не от какого-нибудь полоумного блогера, который даст волю воображению и наврет с три короба.
— Если ты просишь о пресс-конференции, то ответом тебе будет решительный отказ. Еще не время. Это приведет лишь к тому, что заболевшим станет считать себя каждый второй в городе.
