— Я уже давно не могу заснуть! — выкрикнул с места пожилой мужчина. — Как они определят, заболел я или нет?
— Самое главное, сообщите медикам все о том, что с вами происходило прежде, — ответил сотрудник ЦКЗ. — Им необходима как можно более полная информация.
— Ну и гиблое же здесь место, скажу я вам, — жаловалась женщина-латиноамериканка с грудным ребенком на руках. — Если я не подцепила эту заразу прежде, то теперь-то уж точно ее подхвачу.
— Не снимайте козырька, — увещевал ее мужчина из ЦКЗ, — не трогайте глаз и лица. Тогда с вами все будет в порядке.
Специальные защитные козырьки-наглазники считались важнейшей частью программы по сдерживанию развития эпидемии. Кроме того, ЦКЗ рекомендовал на всякий случай пользоваться и обычными масками. Но Стэнтон считал, что все это только полумеры. Он уже разослал руководству ЦКЗ электронную почту с рекомендациями прежде всего ничего не скрывать от общественности, призвать каждого жителя города провести в добровольной домашней изоляции по меньшей мере сорок восемь часов, а ношение защитных козырьков сделать обязательным во всех школах до тех пор, пока не удастся остановить распространение эпидемии.
Постепенно ему удалось добраться до временного штаба, устроенного представителями ЦКЗ в задней части здания больницы. Плакаты с распоряжениями министерства здравоохранения здесь прикрепили на все стены прямо поверх облупившейся краски. В конференц-зал набились более тридцати офицеров службы сбора информации об эпидемиологической обстановке, администраторы, медики из ЦКЗ — и каждый не забыл нацепить маску и козырек. Но Стэнтон оказался единственным в костюме биозащиты, и на него сразу устремились взгляды всех присутствующих, которым было известно, что это означает.
Медицинское начальство уселось за стол, установленный в центре помещения. Совещание вела заместитель руководителя ЦКЗ Эмили Каванаг. Ее длинные седые волосы были собраны сзади в пучок, ярко-голубые глаза сияли даже сквозь защитный козырек. Хотя она проработала в ЦКЗ уже более тридцати лет, кожа на ее лбу оставалась по-девичьи гладкой. И Стэнтону иногда казалось, что она попросту издала распоряжение не допускать туда ни морщинки.
— К завтрашнему утру мы получим еще двести тысяч козырьков для глаз, — сказала она, а Стэнтон в это время с трудом втиснулся в стоявшее рядом с ней пустое кресло, что в его громоздком костюме выглядело, должно быть, комично. — Их будут доставлять грузовиками и самолетами.
— И еще пятьдесят тысяч нам обещано послезавтра, — бросил ремарку кто-то из задних рядов.
— Но нам нужно четыре миллиона, — не теряя времени на предисловия, вмешался Стэнтон, которому приходилось говорить в небольшой микрофон, встроенный в шлем костюма.
— Что ж, пока будут доступны только двести пятьдесят тысяч, — сказала Каванаг. — Придется довольствоваться этим. Разумеется, в первую очередь их получат работники сферы здравоохранения. Следующие на очереди все, кто мог иметь малейшие контакты с заболевшими. Для остальных откроем специальные центры и будем раздавать по принципу «кто не успел, тот опоздал». Последнее, что нам сейчас нужно, — это чтобы паника усилилась и привела к массовому бегству местного населения. Тогда под угрозой окажется вся страна.
— Необходимо рассмотреть возможность введения карантина, — вставил новую реплику Стэнтон.
— А что, по-твоему, мы делаем? — взвилась Кэтрин Лидс из отдела вирусологии. У этой маленькой женщины был жесткий нрав. За последние годы она не раз конфликтовала со Стэнтоном. — Мы сразу ввели карантин здесь и уже занимаемся другими больницами тоже.
— Я имею в виду не только больницы, — сказал Стэнтон, оглядывая собравшихся за столом. — Я говорю о карантине в масштабах всего города.
По залу пронесся приглушенный ропот.
— Ты хоть представляешь себе все последствия, если десять миллионов человек узнают, что власти запретили им покидать город? — округлив глаза, спросила Лидс. — Ведь далеко не случайно мы никогда даже не задумывались о такой мере.
— К завтрашнему дню у нас, вероятно, будет тысяча больных, — продолжал Стэнтон, не реагируя на ее горячность. — И пять тысяч послезавтра. Люди действительно побегут из города, и среди них будет немало инфицированных. К концу недели эпидемия ФСБ охватит каждый населенный пункт в США.
— Даже если бы такой карантин был физически осуществим, — продолжала спорить Лидс, — он явно противоречит Конституции.
— Хочу напомнить, — упорствовал Стэнтон, — что мы говорим о заболевании, которое распространяется со скоростью гриппа, но смертоносно, как Эбола, и у нас нет возможности избавиться от первичного источника. Его переносчик не погибает, подобно бактериям, и не может быть уничтожен, как вирусы.
И действительно, многие патогены на зараженных ими предметах через двадцать четыре часа уже не представляли опасности, но прионы на любых поверхностях — твердых или мягких — оставались заразны бесконечно долго, и наука не знала способа дезинфекции таких поверхностей. Ранее в этот день тот самый тест, который Стэнтон и Дэвис провели на заводе «Хавермор фармз», не обнаружив ни малейших следов прионов, дал совершенно иные результаты при проверке самолетов в аэропорту Лос-Анджелеса, палаты Волси и дома Гутьерреса. Дверные ручки, мебель, приборная панель, подголовники сидений и пряжки ремней безопасности лайнеров, которые пилотировал за последнюю неделю Зарроу, — все это оказалось густо покрыто прионами.
— Сейчас каждый самолет, вылетающий из Лос-Анджелеса, может перевозить пассажиров, способных разнести инфекцию по всему миру.
— А что делать с автомагистралями, ведущими из города? — поинтересовался один из врачей. — Вы предлагаете перекрыть и их тоже?
Стэнтон пожал плечами, снова ощутив, насколько тяжел его костюм. Голоса сидевших с ним рядом людей доносились до него заметно ослабленными, и, как он начал понимать, его собственный голос, передаваемый через микрофон, звучал отнюдь не с громоподобной властностью.
— Нам необходимо остановить исход. Если понадобится, прибегнем к помощи армии и национальной гвардии. Я не преуменьшаю трудностей, с которыми придется столкнуться, но если мы не начнем действовать быстро и решительно, то расплатимся за это дорогой ценой.
— Но ведь начнутся бунты, мародерство и прочие прелести, — сказала Лидс. — За два дня здесь все будет как в каком-нибудь Порт-о-Пренсе.
[20]
— Нам придется доходчиво внушить людям, что это будет временная мера предосторожности и им вернут свободу передвижения, как только мы найдем способ остановить распространение болезни…
— Нужно будет проявить крайнюю осторожность, подобрать нужные слова, объясняя причины карантина людям, — неожиданно вмешалась Каванаг, — или массовых беспорядков не избежать. План очень рискованный, со множеством недостатков, но будет еще хуже, если мы позволим очагам инфекции вспыхнуть по всей Америке.
