Но Песнь Дыма даже не сдвинулся с места.
Внезапно карлик кинулся ко мне и стиснул челюсти на моей лодыжке. Боль пронзила меня, как ожог от огня. Я вонзил острие кремниевого ножа ему в глазное яблоко, и он отпустил меня, а потом изо всех сил погрузил лезвие ему в живот и держал, пока душа не покинула его бренное тело.
Затем я обратился к наследнику:
— Теперь тебе придется оставить меня здесь. Ты должен взять с собой Огненное Перо и Одинокую Бабочку, чтобы вместе с ними бежать из города.
Но, услышав мои слова, Песнь Дыма заговорил с интонацией, которой я никогда не слышал прежде:
— Теперь я — правитель этого города и приказываю тебе, Пактуль, отправиться с нами. Где бы мы ни оказались, ты станешь моим верховным жрецом. Это говорит тебе твой новый Властитель!
Однако я знал, что остатки дворцовой стражи теперь устроят на меня охоту. Они пожелают пролить мою кровь, и мне не хотелось подвергать опасности жизни детей. А потому я сказал:
— Для меня это была бы огромная честь. Твоя готовность сделать меня верховным жрецом и есть для меня высшая награда перед тем, как я отойду в священный мир, населенный душами моих предшественников-писцов. Но ты должен оставить меня, и да хранит тебя Ицамна, самый могущественный и справедливый из богов!
Но он не соглашался со мной:
— Святой мой учитель! Взбесившаяся толпа направляется сюда. Я уже слышу их крики. Как твой новый правитель я приказываю тебе следовать за мной.
И тогда я сказал наследнику:
— Будь по-твоему. Но только позволь мне повести тебя путем, которым удалилась потерянная мной семья. Туда, откуда прибыли все, подобные мне.
О, Всемогущий Ицамна! Дай же мне силы вывести их к спасительной прогалине в необъятном лесу, где когда-то поселились мои предки и где они будут обитать вечно. Где мы сможем возносить молитвы истинным богам и положить начало новому племени, следующему периоду истории. Огненное Перо станет женой Песни Дыма, их благословенный союз породит новую человеческую расу и запустит новый временной цикл. Только в мечтах могу я представить себе поколения, которые произойдут от Песни Дыма, Огненного Пера и ее сестры, но я уверен, что их правители будут властвовать над людьми с мудростью и справедливостью. Только так сможет продлиться род людей из Кануатабы».
12.19.19.17.16–17 декабря 2012 года
28
Чель в одиночестве стояла в вестибюле исследовательского корпуса музея Гетти и наблюдала, как заходящее солнце отражается в стеклянном отверстии камня, установленного в наружном дворе. Это была копия фрагмента архитектуры древних, основанной на законах астрологии. В 12 часов дня летнего солнцестояния лучи светила падали в это отверстие под прямым углом. Чель находилась в бастионе науки о майя, созданном по ее инициативе, ведь именно она убедила совет музея, что оставить без внимания самую развитую цивилизацию Нового Света будет преступлением против истории.
Но как теперь стало очевидно, преступниками оказались сами майя.
Столетиями конкистадоры обвиняли аборигенов в каннибализме, чтобы доказать свое моральное превосходство над ними. Миссионеры использовали это как повод для уничтожения старинных рукописей майя, а посланники испанских королей под этим же предлогом отнимали лучшие земли. Кровавый ярлык не канул в Лету после окончательного завоевания — еще совсем недавно, в период «революции», на который пришлось детство Чель, лживые обвинения всплывали снова и снова, чтобы оправдать геноцид в отношении современных майя.
И вот теперь она должна была сама передать в руки врагов своего народа недостающие доказательства их правоты. В постклассический период ацтеки правили Мексикой триста лет. Они создали уникальные произведения искусства и архитектуры, полностью модернизировали систему торговли по всей мезоамериканской территории. Но спросите любого, что ему известно об ацтеках, и каннибализм с человеческими жертвоприношениями будет назван в первую очередь. Словно ничего другого не было вовсе. Теперь то же самое случится с историей аборигенов-майя — все великие достижения ее предков окажутся в тени нового открытия. Для остального мира майя станут народом, обожествлявшим богомолов за то, что их самки поедали головы самцов. Станут людьми, приносившими в жертву детей, чтобы питаться их телами.
— Но ведь это продолжалось на протяжении сотен тысяч лет.
Это Стэнтон разыскал ее в фойе. Он задержался в музее на все те сорок восемь часов, пока она, Виктор и Роландо завершали реконструкцию и перевод последней части рукописи. И она была благодарна ему. После сделанных ими открытий его присутствие действовало успокаивающе.
— Свидетельства каннибализма встречаются в истории каждой крупной цивилизации, — продолжал он. — На островах Папуа — Новой Гвинеи, в Северной Америке, в Карибском бассейне, в Японии, в центральной части Африки, откуда, кстати, изначально вышли предки всех нас. Генетические маркеры, оставшиеся в ДНК народов всего мира, дают основания предполагать, что на ранних этапах истории все люди питались телами себе подобных.
Чель снова посмотрела на стеклянный «глаз» в камне. Ниже по склону были видны окна библиотеки со многими тысячами редчайших изданий, рисунков и фотографий, собранных по всему миру. И у каждого раритета была своя, иногда очень сложная «биография».
— Вы слышали об Атапуэрке? — спросил Стэнтон.
— Кажется, это в Испании, верно?
— Да. Это место, где были обнаружены древнейшие останки первобытных людей в Европе, — сказал он. — Так называемая Гран Долина. В числе прочего там найдены скелеты детей, которых употребили в пищу. Так что предки конкистадоров делали это задолго до ваших. Дойти до полного отчаяния и совершить немыслимое, лишь бы накормить семью, — это очень по-человечески. С незапамятных времен люди были готовы на все, чтобы элементарно выжить.
Полчаса спустя Стэнтон вместе с Чель, Роландо и Виктором уже снова примостились на стульях, расставленных по всей лаборатории, где они почти безостановочно проработали всю минувшую ночь. Стэнтона больше всего сейчас занимала одна из фраз, сказанных писцу правителем:
«…Я сам и мои ближайшие соратники вобрали в себя огромное могущество, поедая на наших трапезах такую плоть. Для этого в течение последних трехсот солнц мы употребили в пищу мясо более чем двадцати человек. А ныне Акабалам поведал мне о своем желании, чтобы я удесятерил силу каждого мужчины из своего великого народа».
Стэнтон вообразил себе огромную древнюю кухню, где эти двое тогда стояли. И у него мгновенно родилась жутковатая ассоциация со скотобойнями и разделочными цехами, которые ему самому приходилось инспектировать за последние десять лет. Связь между каннибализмом и возникновением заболевания была ему ясна: «коровье бешенство» развилось, когда фермеры начали скармливать своим коровам мозги других коров; ФСБ породил доведенный до отчаяния правитель, который позволил своим подданным употреблять в пищу пораженные прионами человеческие мозги.
