Было слишком темно, чтобы различить среди них Дрю, да она особо и не всматривалась.
Бекка указала в противоположном направлении.
— Давай спустимся к воде.
— Конечно. — Он подошел ближе. — Тебе не будет слишком холодно?
Возможно, она могла замерзнуть, но ей не хотелось стоять здесь, во внутреннем дворике, и ждать, пока Дрю заметит ее.
— Нет, не будет.
Они пошли к воде. Песок под ногами был плотным и жестким, неохотно продавливаясь под каблуками. Она обхватила себя руками за живот, пожалев о каждом дюйме кожи, которую открывал ее короткий топ.
Хантер повел ее в дальнюю сторону к бочкам с огнем, где стояло несколько пустых складных стульев. Там были и другие ребята, преимущественно старшеклассники, она никого из них не знала. Их голоса звучали приглушенно, пивные бутылки были воткнуты в песок, как попало. У бочки чуть подальше какой-то парень играл на гитаре.
Хантер поставил два стула вместе, и она села, радуясь теплу огня, лижущего ее щеки.
— Спасибо, — сказала она.
В десяти футах от него на песок накатывала вода. Она перебирала камни, висящие у нее на запястье, водя пальцем по острым краям одного, по шершавой стороне другого. На ощупь она не могла определить, где какой, кроме гематита, который был гладким и круглым. Ее пальцы продолжали искать его, катая скользкий камень между костяшками.
Бекка уставилась на огонь, внезапно осознав, что он смотрит на нее.
— Итак... ты относишься к культуре... нью эйдж?
— Вообще-то нет, — удивленно ответил он.
— Тогда откуда ты так много знаешь о камнях?
— Я с этим вырос.
Он замолчал, как будто хотел сказать что-то еще, но потом передумал.
Она взглянула на него, изучая его профиль. Его губы были слегка приоткрыты, и от огня его зеленые глаза казались почти золотистыми, отбрасывая свет от колец в брови.
— Ты не обязан мне рассказывать, — сказала она.
— Нет, я не возражаю. Просто хочу правильно это объяснить.
Он потрогал один из камней на своей руке так же, как это делала она. Она размышляла, искал ли он какой-то определенный.
Когда он снова заговорил, то его голос звучал тихо:
— У тебя же есть любимый цвет, верно?
— Голубой, — сказала она, не задумываясь.
— Тебе он всегда нравился, да? — сказал он. — Тебе он просто нравится. Никто не заставлял тебя любить голубой цвет.
— Конечно. — Она задумалась об этом на мгновение. — Любимый цвет довольно сложно навязать.
— Тогда ладно. — Он взглянул на нее. — У тебя когда-нибудь бывало так, что идешь ты по ювелирному магазину и находишь то, что действительно привлекает твое внимание? Как, если бы тебе нравилась платина, когда кто-то любит золото, или тебе нравятся изумруды, в то время как кто-то другой предпочитает сапфиры?
Бекка кивнула. Ее привлекал аметист, но поскольку это был один из камней, который он повесил на ее запястье, она не хотела добровольно говорить об этом.
— Моя мама считает, что у всего существующего есть сознание, — сказал он. — Понимание. Может, он тебе и не нравится. — Он протянул руку и коснулся ее пальца, который все еще лежал на гематите. — Но он поддерживает тебя.
От его прикосновения у нее пропал голос. Она смотрела, как огонь мерцает на его щеках.
Улыбка тронула его губы, и он откинулся назад.
— Когда я был маленьким, — сказал он, — у моей мамы была коробка с такими же камнями. Все различного вида. Она разрешала мне с ними играть.
Он и сейчас играл с ними, рассеянно выстраивая в линию оставшиеся на запястье камни.
— Когда мне исполнилось шесть, — продолжал он, — она сказала выбрать те, которые мне были нужны, потому что остальные она убирала навсегда. Я сказал ей, что хочу их все, но она ответила, что от этого я заболею. — Он немного рассмеялся и почти застенчиво отвел глаза. — Звучит слишком приторно-сладко, да?
— Да.
Она понятия не имела, о чем он говорил.
Хантер улыбнулся и наклонился ближе, перевесившись через спинку своего стула.
— Не относись ко мне снисходительно.
Она покраснела и попыталась подобрать слова.
— Значит, это те, которые ты выбрал?
— Не-а. — Он откинулся на спинку стула и протянул к свету руку. — Этот я получил на Хот Топик, когда делал пирсинг... — Он заметил ее взгляд и усмехнулся. — Я шучу. Да. Я выбрал их. — Он посерьезнел. — Или как любит говорить мама, они выбрали меня.
Должно быть, это звучало смешно. Но это не так.
— Что значат остальные камни?
Его глаза поймали блик от огня и стали цвета расплавленного золота.
— Тебе придется выпить больше, чем пару стаканов, чтобы узнать это.
Ее сердце гулко стучало о ребра, пока она не поняла, что оно хотело, чтобы она запрыгнула ему на колени. Ветер, дующий с воды, кусал ее кожу. Она чувствовала, что наклоняется, перенося вес тела на подлокотник кресла.
Он тоже наклонился, и она обнаружила, что обводит взглядом его губы, линию подбородка, странные знаки на шее.
Между ними впрыгнула собака. И залаяла.
У нее от страха душа ушла в пятки. Она задела ногой банку с содовой, опрокинув ее на песок. Ее руки покрылись мурашками.
Каспер. Он снова залаял. А потом стала бегать по кругу.
— Что? — спросила она. — Что с ним такое?
— Плац, Каспер, — сказал Хантер. Но собака продолжала лаять и отскакивать назад.
— Что случилось? — Она не могла приказать своему телу перестать вырабатывать адреналин, поэтому издала нервный смешок. — Тимми снова упал в колодец
[15]
.
— Не знаю.
Хантер встал и положил собаке на голову руку, но Каспер просто отпрыгнул и повернул морду в сторону темной части пляжа. А потом зарычал.
Она встала, чтобы посмотреть, но не смогла ничего разглядеть в темноте.
Она придвинулась к Хантеру.
— Ты думаешь...
— Тс-с-с.
Он тоже смотрел. Каспер продолжал рычать.
Затем она увидела их — по пляжу шли высокие фигуры, но они двигались все еще вдалеке от соседней бочки с огнем. Мужчины. Она видела мерцание сигареты.
Они разговаривали, их голоса были слышны, но она все равно не могла разобрать слова.
Она замерла как вкопанная, чувствуя опасность, но не могла понять, почему. Каспер наворачивал вокруг них круги, останавливаясь через каждый шаг, чтобы зарычать.
