Глубоко погрузившись в раздумья, Николай Иванович быстро шел по длинному полутемному коридору, как вдруг дверь справа от него приоткрылась, из-за этой двери показалась бледная женская рука и поманила участкового.
Участковый Черенков был человек быстрый и решительный. Он умел моментально перестраиваться, когда этого требовали обстоятельства, и действовать в соответствии с ними.
Так и теперь — отбросив в сторону прежние раздумья, он шагнул навстречу неизвестности.
То есть вошел в приоткрытую дверь.
За этой дверью он увидел тоненькую, очень бледную молодую женщину в белом халате, с маленьким, каким-то бесцветным личиком, на котором выделялись большие испуганные глаза, и красивыми золотистыми волосами, забранными под белую сестринскую косынку.
— Вы из полиции? — прошептала она, еще больше бледнея.
— Ну, из полиции! — подтвердил Николай, с интересом ожидая продолжения.
— Так вот это не он!
— Что — не он? — переспросил участковый. — И главное — кто не он? О ком вы говорите?
— Все! Все не он! — выпалила женщина, и на ее бледных щеках выступили пятна лихорадочного румянца. — Валдис не мог совершить ничего плохого!
— Та-ак! — протянул Николай и огляделся. Они находились в какой-то служебной комнате — то ли смотровой, то ли процедурной, где из мебели имелись обитая дерматином кушетка и стеклянный шкаф с многочисленными коробочками и пузырьками. Николай сел на кушетку и жестом предложил девушке сесть рядом.
Та испуганно подчинилась, хотя отодвинулась на дальний конец кушетки.
— Та-ак! — повторил Николай, пристально глядя на свою перепуганную собеседницу. — Ну-ка, девушка, рассказывайте быстренько все, что вы знаете!
— Ничего… — глаза медсестры наполнились слезами. — Я ничего не знаю! И ничего вам не скажу, даже под пыткой! Я только знаю, что Валдис — очень хороший человек и не мог сделать ничего плохого… очень хороший и очень несчастный…
— Да? А главный врач мне сказал, что он скрытный, хитрый и агрессивный! Что он неоднократно нападал на своих родственников, из-за чего его приходилось того… госпитализировать!
— Родственников?! — Теперь уже все лицо девушки покраснело. — Вы не знаете этих родственников! Да какие они родственники? Это его жена, подлая интриганка, и ее мать, теща Валдиса! Они все это делали нарочно! Как только его выписывали, специально устраивали скандал, провоцировали его… но он не поддавался на их провокации, вы не думайте! Я его предупреждала…
— Да я и не думаю ничего такого… — пробормотал на всякий случай Николай. Но девушка его не слушала.
— Он не поддавался, но они все равно вызывали транспорт! Она, Марианна, сама царапала себе лицо, или делала синяки, или другие следы побоев, чтобы обвинить его! Вы ведь знаете, если человеку один раз поставили психиатрический диагноз, потом его будут повторять! И Валдиса снова забирали к нам…
— А зачем они все это устраивали? — поинтересовался участковый.
— Как зачем? — Девушка вдруг расхохоталась. — Какой вы наивный! А еще полицейский! Из-за квартиры, естественно! Валдис им мешал! Он там совершенно лишний!
— М-да! — Николай почесал в затылке. — А вы, значит, его понимали и жалели?
— Ну конечно! — Глаза ее снова наполнились слезами. — Ведь должен хоть кто-то его понимать и жалеть! Ведь без этого просто невозможно жить на свете, правда?
«Все они здесь чокнутые, в этой больнице! — тоскливо подумал Николай Иванович. — Надо скорее отсюда уходить, а то вдруг это заразно… еще попадешь в эти… в параноики или в шизофреники, цветочки разводить…»
Вслух же он сказал другое:
— А где сейчас этот ваш Валдис?
— Не скажу! — воскликнула сестричка, гордо откинув голову, как партизанка на допросе. — Ни за что не скажу! Можете меня пытать, вы все равно ничего не добьетесь!
— Ну, пытать! — Николай усмехнулся. — Какого вы мнения о нашей полиции! Пытать вас никто не собирается, а вот спросить вас я должен: вы сами-то знаете, где он находится и что делает? Дело в том, что совершено несколько убийств… два из них — в последние дни, как раз после его побега из больницы…
— После побега он никуда не выходил! — без раздумий отозвалась сестричка. — Он вообще боится выходить из дому. Он боится людей… это они его довели — жена и теща! И наши врачи с их знаменитыми методами лечения еще усугубили его страх… вы не представляете, как его запугали! Он боится всех… всех, кроме меня!
Николай вспомнил свою жену Анфису и невольно посочувствовал Валдису Калниньшу. Хорошо, у него, у Николая, нервы крепкие, как стальные тросы, а представь на его месте какого-нибудь хлипкого интеллигента… и вправду до сумасшедшего дома недалеко!
Однако сочувствие сочувствием, а у него целая серия убийств нераскрытых, и снимать с Валдиса подозрения только на основании показаний этой сестрички Николай не имеет права.
Он задал ей самый простой вопрос:
— Вы сколько лет с этим Калниньшем знакомы?
— Три года, четыре месяца и четыре дня! — не задумываясь, выпалила девушка.
— Откуда такая точность?
— Тогда он к нам первый раз поступил… по заявлению жены, Марианны. Он как раз перед этим вернулся из длительного плавания, а она здесь любовника завела, он у них в квартире жил как у себя дома. А деньги на эту квартиру, между прочим, Валдис зарабатывал… понятно, что он вышел из себя. Но вы не подумайте, он жену и пальцем не тронул, он не такой!
— Значит, ваш Валдис — торговый моряк?
— Был, — девушка вздохнула. — С психиатрическим диагнозом его ни на один корабль не берут. Так что теперь он жене стал совсем не нужен, и она от него решила избавиться…
— Стоп! — Николай поднял руку. — Вы говорите, что три с половиной года назад Валдис вернулся из плавания…
— Три года, четыре месяца… — заученно зачастила девушка.
— Слышал, слышал! А когда он ушел в это плавание? Сколько времени отсутствовал?
— Чуть больше двух лет… он плавал на аргентинском сухогрузе между Африкой и Южной Америкой…
Вот это уже алиби.
Николай подумал, что проверить слова медсестры для Ани Шилохвостовой не составит труда, и если они подтвердятся — Валдиса Калниньша можно будет окончательно вычеркнуть из списка подозреваемых. В самом деле, если пять лет назад он плавал на аргентинском сухогрузе, он никак не мог в то же самое время совершить пять убийств в окрестностях поселка Васильки…
— Ладно, — Николай поднялся. — Уж как хочешь, дорогая моя, но с Валдисом я должен поговорить. Ты, конечно, за него горой стоишь, это хорошо, но слова твои да слезы к делу не подошьешь. Мне перед начальством отчитаться надобно. Так что веди давай к своему ненаглядному по-хорошему.
Девушка заглянула капитану в глаза и поняла, что он не отстанет.
