Передав штурвал Калебу, она отправилась в каюту, без сил упала на койку и лежала так, измученная противоречивыми чувствами: любовью, ненавистью и страхом за жизнь Ригана, — пока не заснула. И во сне она снова испытала страсть и радость от встречи с мужем.
* * *
Калеб осторожно потряс Сирену за плечо.
— Мы уже на месте. Если не будем терять времени, то успеем домой до рассвета.
Она протерла заспанные глаза.
— Должно быть, я спала очень долго? — озадаченно спросила она.
— Я попросил не будить тебя. Мы справились сами. Палубы вымыты, за ранеными присматривают. Прости меня, Сирена. Или я еще глуп, или так испугался, что плохо соображал, но мне вчера не удалось добраться до тебя раньше. Если бы я был попроворнее! — упрекал он себя. — Риган умрет?
— Он не умрет, братишка. Ему еще нужно отомстить, поэтому он постарается не умереть. Не расстраивайся! Когда мы под покровом темноты доберемся домой, он уже будет под материнской опекой фрау Хольц.
Произнося эти слова, полные уверенности и бравады, Сирена молила Бога, чтобы человек, которого она полюбила, выжил, чтобы потом снова обнять ее…
Глава 22
— Гретхен! — воскликнул дон Цезарь, не веря своим глазам. Его удивил не столько сам неожиданный визит дамы, сколько этот ранний час. Но тут же легкая понимающая улыбка заиграла на губах испанца: очевидно, сегодняшнюю ночь прекрасная блондинка провела в одиночестве — редкостное событие, всегда портившее ей настроение. Иначе она спала бы до полудня, восстанавливая силы после бурного ночного времяпрепровождения.
Все еще улыбаясь, он ласково промолвил:
— Позвольте мне заметить, дорогая, что вы очаровательны! — черные глаза дона Цезаря фамильярно оглядели ее фигуру. Он так давно не был с нею в постели, что намеревался это быстро исправить.
Поняв значение его взгляда, Гретхен принялась прихорашиваться и немного успокоилась; комплимент красивого мужчины был ей приятен.
— Да, позволяю, — наконец произнесла она.
Красавица-вдова была одета в платье из легкой индийской ткани ручной работы и яркой расцветки: зеленые и голубые разводы на бледно-желтом фоне. Широкополая соломенная шляпка, украшенная желтыми чайными розами, защищала безупречную молочную кожу лица от солнечных лучей.
— Чему я должен быть обязан тем, что вы навестили меня? — спросил сеньор Альварес. — И не слишком ли рано для вас, дорогая? Что-то случилось?
— Да, случилось, — насупилась Гретхен и нервно заходила по кабинету. Резко обернувшись к испанцу, она бросила на письменный стол свои перчатки. — Ты обещал узнать что-нибудь о мальчике! Это было несколько недель назад! — она топнула своей хорошенькой ножкой по красному восточному ковру, застилавшему пол.
— И я узнал, но как раз перед вашим приходом, дорогая, — успокоил гостью дон Цезарь, не обращая внимания на ее сердитый тон. — И намеревался сам нанести визит вам, но чуть позже, днем, когда был бы уверен, что вы уже одна!
Любая другая женщина на Яве была бы оскорблена или, по крайней мере, обижена этим прозрачным намеком на ее аморальное поведение. Но только не Гретхен! Она никогда не сердилась на шутки по поводу ее сексуальной активности, и они даже были ей приятны.
— Однако, тебе не понравится то, что я узнал, Гретхен: мальчик исчез.
— Что?! — резко вскрикнула она.
Бесстрастным голосом сеньор Альварес повторил свою новость.
— Как мы знаем, ребенок был слишком мал, не старше четырех лет, когда мы решили избавить его от матери, а Ригана — от жены. Наш общий приятель Крюк, как его теперь называют, согласно нашей с ним договоренности позаботился о мальчике: он продал ребенка богатому вождю острова Шииту. Вождь купил малыша для одной из своих жен, которая была бесплодной и мечтала о ребенке. К мальчику хорошо относились, его любили. Так он прожил до шести лет. В это время, как мне рассказали, между племенами началась междоусобная война, и ребенок попал в рабство. Все дальнейшие его следы утеряны. Бывший владелец мальчика убежден, что он попал к вербовщикам на островах Ванда. Это все, что мне удалось узнать.
— О Боже! — жалобно простонала Гретхен. — Что нам теперь делать?
— Что делать? Мы ничего сейчас сделать не можем. Будем ждать.
— Ждать? Чего ждать?! Пока Риган все узнает и убьет нас?! Ты с ума сошел, Цезарь! И вообще, я не верю тебе. Ты меня обманывал с самого начала, с того самого момента, как была захвачена «Тита»! Ты вовсе не собирался отпустить Ригана на свободу. Мне еще тогда показалось подозрительным, что ты слишком легко согласился помогать мне. У тебя было свое на уме: ты хотел убрать Ригана со своей дороги, поэтому ты и упек его в эту проклятую испанскую тюрьму. Правда, ты устроил так, чтобы Титу убили, и все время напоминал мне потом, что я в долгу перед тобой. Но для тебя было главным избавиться от Ригана! Ты ничего не сделал ради меня! Ты — жадная, завистливая свинья! Тебя устраивало, чтобы его жена была убита, и ты сделал это! Но не ради меня! Только ради себя! А теперь, когда наступило время платить за наши… грехи, ты хочешь их все повесить на меня одну! Но у тебя ничего не получится, Цезарь! Если Риган что-то узнает, то я расскажу ему, какую роль сыграл во всей этой истории ты!
— Меня не очень волнуют твои угрозы, Гретхен, — тихо произнес он, поглаживая свою ухоженную бородку.
— За горсть золотых монет ты продал бы и собственную мать! Не отрицай! — презрительно хмыкнула она. — А Крюк? Что ты узнал о нем? Если Риган найдет его, наша тайна будет раскрыта!
— Моли Бога, чтобы Морская Сирена нашла его раньше голландца, — голос Цезаря выдал его волнение. — Крюка, должно быть, предупредили, и он спрятался где-нибудь на суше. Иначе его давно бы уже схватили.
— Как ты думаешь, может быть, стоит его поискать на островах? — с надеждой спросила Гретхен.
— Пожалуй, так и следует поступить.
— Когда ты пошлешь кого-нибудь на острова, чтобы начать поиски?
— Ты будешь довольна, если я сегодня же сделаю это? — испанец лукаво улыбнулся, притягивая женщину к себе. — А пока мы могли бы…
Он приник к ее губам.
Волна охватившего его желания была такой сильной, что Гретхен почувствовала, как она захлестнула и ее. Опять придется расплачиваться телом за то, чтобы добиться своей цели. Сердцем вдова ненавидела испанца, но ее предательское тело жаждало ласк. Если бы только Риган знал, как часто ей приходится продавать свое тело с одной единственной мыслью в голове: сделать любимого мужчину Ригана ван дер Риса своим!
Губы Цезаря стали жадными и требовательными, когда он искал ее теплый и влажный рот. Внутренне содрогаясь от его близости, она заставила себя отвечать на его ласки, сначала неохотно, но затем безотчетно подчиняясь желанию собственного тела. Она представляла, что это руки Ригана обнимают и ласкают ее, и тихие стоны срывались с ее губ, когда поцелуи испанца сделались более настойчивыми. Внезапно Цезарь отпустил ее.
