— Нам пора, — повторила Галина и взяла меня за
руку. — Пойдем, пока малышка спит.
— Пойдем, — прошептала я, глотая слезы, и на
ватных ногах направилась к выходу.
Мы осторожно вышли» на лестничную площадку и
прислушались. В подъезде было тихо, а это значило, что мы могли приступать к
осуществлению своего плана. Галина постаралась меня взбодрить и как-то
по-отечески прошептала:
— Ты смелая, умная и отчаянная женщина. Ты все
делаешь правильно. А я помогу, обязана помочь и тебе, и твоему ребенку.
Эти слова придали мне сил. К счастью,
лестница, ведущая на чердак, была не очень крутой, но, забравшись на самый
верх, мы все же вынуждены были немного постоять и перевести дыхание.
— Динуля, умница, спит, — дружелюбно сказала
Галина и переложила корзину в другую руку.
— Может, я понесу? Ты устала.
— А чего там уставать? Она весит-то три с
небольшим килограмма. Вот когда она начнет расти, тогда намаешься.
— Просто я с ней теперь так долго не увижусь…
— Тоже мне долго! Каких-то две недели.
Мы двинулись дальше. На чердаке была целая
куча хлама, поэтому приходилось идти крайне осторожно. Моему возмущению не было
предела.
— Боже мой! Казалось бы, американский дом, а
сколько же тут всякой дряни. А все кричат — цивилизация, цивилизация…
— У них тут такие свалки, что тебе и не
снилось. Есть целью кварталы для нищих и бомжей. Грязи по колено, а дышать так
вообще нечем.
— И что, никто не убирает?
— Никто. В эти кварталы вообще редко кто
ходит.
— А ты там была?
— Да, пришлось однажды. Пренеприятное зрелище,
я тебе скажу.
— И что ты там делала?
— Да так, искала одну прооперированную
дамочку.
— Что еще за дамочка?
— Такая же, как я. Она раньше была мужчиной, а
стала женщиной. Мне нужно было с ней поговорить. Посмотреть результат операции,
выяснить ее психологическое состояние.
— Зачем?
— Затем, что мы с ней очень похожи. Вернее, у
нее такая же судьба, как у меня. Мне ее адрес в клинике дали.
— Послушай, если ока позволила себе сделать
операцию… — Я буквально прервала свою мысль и широко открыла глаза. Затем
помолчала несколько секунд и растерянно пожала плечами. — Значит, у нее должны
быть деньги.
— Она из состоятельной семьи.
— Тогда, какого черта она делала в квартале
для нищих?
— Она ушла туда жить.
— Жить?!
— Да. Понимаешь, она сделала операцию,
перенесла много боли и мук, а затем поняла, что сотворила ошибку.
— Ошибку?!
— Ну да. Она просто ошиблась.
— Ничего себе ошибочка! Она не понимала, что
делает?
Она все понимала. Тут сошлось очень много
различных факторов. Виновато ее окружение, виноваты специалисты, которые
разрешили сделать операцию. Понимаешь, до смены пола этот парень воспитывался в
богемной актерской среде, где гомосексуализм и транссексуализм нормальны и даже
считаются признаком особой одаренности. Видимо, в его природе все же были
заложены чисто мужские гены, но то окружение, в котором он находился,
подтолкнуло его к этому ошибочному решению. Психологи недостаточно хорошо с ним
разобрались и дали свой вердикт — разрешили операцию. Они способствовали этой
ошибке, ему нужно было не хирургическое вмешательство, а хороший психолог.
Когда его прооперировали и он стал девушкой, он осознал, что то, на что он
решился, заблуждение.
— Так может, ему или ей обратно
прооперироваться?
— Это такая ломка организма, хуже чем у
наркомана! Она не выдержит. Вот и ушла в квартал нищих. Соорудила себе нехитрый
домик из картонных коробок и поселилась там.
— А как же ее богатые родители?
— Они считают ее пропавшей без вести. Объявили
розыск. Только они и сами не знают, кого теперь искать — сына или дочь. А найти
ее просто невозможно. В эти убогие кварталы почти не заходит полиция. Живущие
там люди не имеют ни паспортов, ни каких-нибудь других документов.
— Так она теперь будет там до конца жизни? Она
же сбомжуется вконец.
Не знаю. Но мне показалось, что ее все
устраивает. Понимаешь, чтобы решиться на такую операцию, нужно иметь огромную
силу роли, а она стала какой-то безвольной. Очень много пьет. Слишком много. Я
когда в первый раз ее нашла и увидела ее домик, чуть было не упала.
— Я бы эти операции вообще запретила. Если
матушка-природа сделала тебя мужиком, будь мужиком до конца жизни. А уж если ты
родился женщиной, будь ею и не забивай себе голову проблемами подобного рода.
— Хорошо говорить! Я очень рада, что судьба не
наградила тебя такими проблемами. Но в жизни бывает и по-другому.
Дойдя до конца чердака, мы остановились и
посмотрели друг на друга в упор. При всем желании я не могла скрыть все
нарастающего волнения.
— Сейчас нам нужно разделиться, — приказным
тоном отчеканила Галина. — Не забывай, что машина стоит во всем у другого
подъезда, братков вряд ли заинтересует, кто выходит из этого. Иди уверенно и не
оглядывайся назад. Пройдешь один квартал и жди меня у мебельного магазина.
— А ты?
— Я пойду следом за тобой. Вернее, минут через
пять.
— А может, ты пойдешь первой?
— Нет. Я Должна быть уверена, что с тобой все
в порядке. В конце концов меня вообще никто не знает.
— Странно все же, что, не зная тебя, знают
твою квартиру.
— Я же сказала, что не могу найти этому
объяснения. Давай иди и будь умницей. У тебя все получится.
Я слегка приподняла марлечку и посмотрела на
спящую малышку. Она мирно посапывала и даже не представляла, через какие
трудности предстоит нам с ней пройти.
— Ну хватит. Не нужно трогать ребенка, пока он
спит. Если проснется, захочет есть, что мы тогда будем делать? Главное, чтобы
Динуля не закричала в тот момент, когда я буду выходить из подъезда. Иначе
беда. Я думаю, что кричащая корзинка привлечет внимание не только братков, но и
случайных прохожих. Поэтому давай-ка двигай вперед!
Я цеплялась за любой повод отодвинуть минуту
расставания.
