— Ну… да… в общем, да. — Патрик лихорадочно искал положительные моменты в странном времяпрепровождении дочери. В самом деле, полицейский участок… — У них все было замечательно! Она, судя по всему, хорошо поела, а потом Анника покатала ее в коляске, и она уснула…
— У меня нет никаких сомнений, что Анника превосходно справилась с ролью няньки. Не в этом дело! Меня не это выводит из себя! Мы же договорились, что ты будешь заниматься Майей, у меня срочная работа. И я вовсе не требую, чтобы ты ни на минуту от нее не отходил до самого января, нам все равно придется нанять няньку. Но тебе не кажется, что твои попытки улизнуть от своих обязанностей несколько преждевременны? Еще неделя не прошла, а ты не можешь удержаться и сбегаешь на работу. Как ты считаешь?
Патрик мысленно взвесил — в самом ли деле Эрика интересуется его мнением или вопрос чисто риторический. Но Эрика, очевидно, ждала, что он скажет.
— Согласен… если ты так ставишь вопрос… да, конечно, не очень с моей стороны… Но они же даже не проверили, с кем Эрик встречался! Меня так зацепило, что я… Глупость, да и только! — подвел он итог своему маловразумительному выступлению и провел рукой по голове, отчего волосы в стали дыбом, как бы иллюстрируя растерянность своего хозяина. — Все, с сегодняшнего дня никакой работы. Только я и малышка. Даю слово!
Патрик провел ребром ладони по шее — жест, призванный подтвердить надежность обещания. Эрика хотела сказать что-то еще, но вместо этого вздохнула и подошла к Майе.
— Что же, старушка, похоже, ты и вправду неплохо провела время. Передай отцу, что мы его простим, если он приготовит что-нибудь поесть. — Майя быстро закивала. — Пусть приготовит карбонару в качестве компенсации.
Майя издала что-то вроде индейского клича — папина карбонара была ее абсолютным фаворитом.
— И к какому выводу вы пришли? — спросила Эрика минут через десять.
Она сидела за кухонным столом и наблюдала, как Патрик жарит бекон и варит спагетти. Майя уселась смотреть «Булибумбу», и они могли спокойно поговорить.
— Его убили между пятнадцатым и семнадцатым июня… О черт! — Раскаленное масло брызнуло Патрику на руку. — Больно! А если бы я жарил бекон голым?
— Действительно, любимый, повезло, что ты не голый, — улыбнулась Эрика.
Он подошел и поцеловал ее.
— Скажи еще раз «любимый». Что, я уже в плюсе?
Эрика сделал вид, что занята подсчетами.
— Нет… до плюса еще далеко. Ты приближаешься к нулю. Но если карбонара будет вкусной, тогда, может быть…
— А ты как провела день? — Он осторожно снял бекон со сковородки и положил на бумажное полотенце, чтобы стек лишний жир.
Фишка была в том, что для карбонары бекон надо жарить до хруста. Нет ничего хуже осклизлых кусков сала.
— Не знаю, с чего начать, — вздохнула Эрика.
Сначала она рассказала о проблемах Анны в качестве приемной матери озлобленной девочки-подростка. Потом решилась и поведала мужу о своем визите к Бритте. Патрик отложил лопатку и уставился на нее с удивлением.
— Ты пошла ее расспрашивать? Ее? С болезнью Альцгеймера? Ничего удивительного, что старичок на тебя окрысился, я поступил бы так же на его месте.
— Спасибо, дорогой. Анна того же мнения, поэтому можешь считать, что вы дружно меня осудили. — Эрика слегка помрачнела. — Я же понятия не имела, что у нее Альцгеймер.
— И что она сказала? — Патрик заложил спагетти в кипящую воду, высыпав как минимум две трети пакета.
— Ты что, собрался накормить батальон?
— Кто готовит карбонару? — строго поглядел на Эрику Патрик. — Ты или я? Так что она сказала?
— Прежде всего, что они с матерью дружили, когда были девчонками. У них была довольно дружная компашка — мама, Бритта, Эрик Франкель и еще какой-то Франц.
— Франц Рингхольм? — Патрик перестал мешать в кастрюле.
— Да, так его и звали. Франц Рингхольм. А что? Ты с ним знаком?
Эрика посмотрела на мужа с любопытством, но он только пожал плечами.
— А еще что она рассказывала? Она как-то общалась с Эриком или Францем в последнее время? Или с Акселем?
— Не думаю… Странно, мне кажется, никто из них не встречался друг с другом. Но я, конечно, могу ошибаться.
Эрика задумалась, пытаясь вспомнить детали беседы.
— Что-то там было… Она сказала что-то об Эрике… о старых костях… которые надо оставить в покое… и что Эрик сказал… нет, потом она уже окончательно погрузилась в туман. Да и эти слова она говорила уже не в себе, так что не знаю… скорее всего, бред.
— А может быть, и не бред, — медленно, чуть не по слогам произнес Патрик. — Может быть, и не бред. Старые кости… что она имела в виду?
К собранию Франц подготовился очень тщательно. Правление собиралось раз в месяц, и за это время накапливалось много вопросов, требующих решения. Приближается год выборов — для них это главная и первоочередная задача. Партия должна участвовать в выборах.
— Все на месте? — Он обвел взглядом присутствующих.
Пять человек, все мужчины. Волна борьбы женщин за равноправие еще не успела накрыть неонацистские организации да, наверное, никогда и не накроет.
Помещение в Уддевалле предоставил Бертольф Свенссон — подвал в принадлежащем ему многоквартирном доме. Обычно его использовали квартиросъемщики, если им надо было принять гостей, и сейчас здесь еще оставались следы последней вечеринки. Можно было пойти в контору Бертольфа в том же доме, но там очень мало места.
— Я с ними поговорю, — проворчал Бертольф. — Насвинячили и не прибрались! — Он пнул пустую пивную бутылку, и та с грохотом покатилась в угол.
— Вернемся к повестке дня, — строго сказал Франц. На пустую болтовню времени не было. — Как у тебя с подготовкой?
Вопрос был адресован Петеру Линдгрену, самому младшему члену правления. Петера, несмотря на протесты Франца, выбрали ответственным за предвыборную кампанию. Франц ему не доверял. Прошлым летом Петер угодил под суд за избиение молодого сомалийца на площади в Греббестаде, а это значило, что он может сорваться и в критической ситуации, когда необходимо сохранять ясную голову.
И, словно подтверждая худшие его опасения, Петер, не отвечая на вопрос, обратился ко всем.
— А вы слышали, что произошло в Фьельбаке? — Он засмеялся. — Кто-то решил сократить старику мучения. Доигрался, старый предатель.
— Да. И поскольку я уверен, что никто из присутствующих к этому отношения не имеет, прошу вернуться к повестке дня, — сухо сказал Франц и пристально посмотрел на Линдгрена.
Все замолчали. Наконец Петер не выдержал и отвел глаза.
— С подготовкой все в порядке, — сказал он. — У нас много новых членов, и мы уверены, что все, как новые, так и старые, готовы поработать ногами, чтобы довести до масс нашу программу.
