Бритта внезапно застонала так, что Аксель вздрогнул.
— О, какая неприятность, — сказала она. — Мама рассердится. Это ее любимый диван.
Аксель вопросительно посмотрел на Германа, но тот, не поднимая глаз, старательно оттирал пятно.
— Думаешь, отойдет? Мама так рассердится! — Бритта раскачивалась из стороны в сторону и с непритворным страхом смотрел на усилия Германа.
Он встал и положил руку ей на плечо.
— Вот видишь, все оттерлось. Высохнет, ничего не будет видно.
— Ты уверен? А то она еще и отцу скажет… — Бритта сжала кулак, поднесла ко рту и прикусила.
— Обещаю, она ничего не заметит.
— Хорошо… это хорошо… — успокоилась было Бритта, но тут же вздрогнула и уставилась на Акселя.
— А ты кто? Что ты хочешь?
Аксель беспомощно посмотрел на Германа — как себя вести? Что говорить?
— Иногда все нормально. А иногда… вот так. Потом опять нормально. — Герман сел рядом с женой и начал гладить ее руку.
Она не сводила глаз с Акселя, словно бы он чем-то ее раздражал. Потом вцепилась в его руку и приблизила лицо.
— А знаешь, он зовет меня…
— Кто? — Аксель с трудом преодолел инстинктивное желание вырвать руку и отшатнуться.
Бритта помолчала. Потом он услышал эхо своих собственных, недавно сказанных слов — она прошептала их ему чуть не на ухо:
— Есть вещи, которые нельзя скрыть.
Он отнял у нее руку и посмотрел поверх ее серебристо-белой головы на Германа.
Тот пожал плечами.
— Сам видишь… — сказал Герман устало. — Что будем делать?
— Адриан! Не вертись! — Анна даже вспотела.
Ребенок упорно уворачивался. В последнее время Адриан овладел искусством уворачиваться в совершенстве: крутился, будто уж, даже носок на него надеть требовало изрядной ловкости и немалого труда. Потом он просто-напросто выскользнул из ее рук и начал с веселым смехом носиться по дому.
— Адриан! Иди сюда! У мамы уже сил нет… Мы сейчас поедем с Даном в Танумсхеде. А там зайдем в «Хедемюрс», посмотрим игрушки. — Она решила пойти на подкуп, хотя взятка в перспективе никак не решала проблему одевания.
— Вы еще не готовы? — На лестнице появился Дан. Анна сидела на полу, перед ней высился ворох одежды, а Адриан носился по гостиной, как искусно запущенный волчок. — Лекция начинается через полчаса, так что я…
— Тогда одевай его сам! — Анна кинула в сторону Дана комбинезон Адриана.
Дан с удивлением посмотрел на нее. В последние дни настроение у нее было подавленное. Ничего удивительного. Соединить две семьи… Конечно, она не ожидала, что это потребует столько времени, и выдержки, и нервов.
— Адриан! — Выждав удобный момент, Дан перехватил голого дикаря поперек живота. — Посмотрим, не растерял ли я навыки…
С носками и трусами все прошло неожиданно легко, но позволить надеть на себя штанишки Адриан решительно отказывался. После нескольких относительно спокойных попыток Дан прикрикнул:
— Не вертись!
Адриан замер, покраснел и закричал:
— Ты не мой папа! Уходи! Я хочу к па-а-а-пе!
Для Анны это было слишком. На нее нахлынули кошмарные воспоминания о жизни с Лукасом, когда она была пленницей в собственном доме. Не выдержав, она взбежала по лестнице в спальню, упала на кровать и зарыдала.
Через минуту она почувствовала на спине руку Дана.
— Как ты, девочка? Не огорчайся… ничего страшного. Понятно же — для него это новая ситуация, и он нас испытывает. Между прочим, он просто ангел по сравнению с Белиндой в его возрасте. Да что там… она была профи, а он так… любитель. Я помню, с этим одеванием… один раз дело дошло до того, что я выставил ее за дверь в одних трусах. Пернилла взбеленилась… дело-то было в декабре.
Анна даже не улыбнулась. Все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Ну что ты, старушка? Не пугай меня… я знаю, через что ты прошла, но мы же с этим справимся. Просто должно миновать какое-то время, и мы все успокоимся. А ты… мы с тобой, я же говорю, мы с этим справимся.
Она повернула к нему заплаканное лицо и села.
— Я… я знаю… — Она все еще всхлипывала. — Я не знаю, что со мной…
Дан ласково погладил ее по спине. Анна постепенно успокоилась.
— Правда, сама не знаю, что на меня нашло… со мной такого не бывает… Только когда я… когда я…
— Что?
— Только когда я беременна…
В комнате повисла тишина, и в этой тишине прозвучал тоненький голосок:
— Я оделся. Сам. Я уже большой. А игрушки поедем смотреть?
Адриан стоял в проеме двери, чуть не лопаясь от гордости. Он и в самом деле оделся. Брюки, правда, были напялены задом наперед, а свитерок на левую сторону, но это неважно. Он оделся! Совершенно самостоятельно.
Уже в прихожей пахло просто замечательно, и у Мельберга сразу поднялось настроение. Рита позвонила еще до одиннадцати и спросил, не хочет ли он прийти на ланч, поскольку Сеньорита выразила желание поиграть с Эрнстом. Мельберг не стал спрашивать, каким образом Сеньорита сообщила об этом хозяйке. Есть вещи, о которых неудобно спрашивать.
— Привет, привет! — Юханна помогала Рите резать овощи.
Ей это было не так легко — живот не давал подойти вплотную к разделочному столу.
— Привет! А пахнет у вас, как в раю! — Мельберг демонстративно понюхал воздух.
— Чили кон карне. — Рита подошла и чмокнула его в щеку.
Он подавил желание поднять руку и погладить место, куда он его поцеловала. Присев, Мельберг обратил внимание, что стол накрыт на четверых.
— Мы еще кого-то ждем? — спросил он.
— Моя половина придет, — сообщила Юханна, массируя крестец. — Потянуло на домашнюю еду.
— Может быть, сядете? — предложил Мельберг, отодвигая стул. — Нелегко, наверное, таскать эту штуку.
Юханна, отдуваясь, села.
— Вам и не понять. Ну ничего, скоро избавлюсь. Жду не дождусь.
Она погладила себя по животу и перехватила взгляд гостя.
— Хотите потрогать?
— А можно? — глупо спросил Мельберг.
О существовании своего собственного сына он узнал, когда тот был уже подростком, поэтому все подробности ожидания отцовства так и остались для него загадкой.
— Вот тут… брыкается, как конь. — Юханна взяла его руку и положила себе на живот.
Мельберг почувствовал сильный толчок и вздрогнул.
— Вот это да! — сказал он. — Ничего себе! А это не больно?
Он не снимал руку с живота — толчки следовали один за другим.
