Патрик еще раз посмотрел на снимок. Пять подростков. Один из них убит шестьдесят лет спустя. Подсознательно он чувствовал: Эрика права. Это не может быть случайностью.
Она возвращалась в отдел, и в голове у нее была полная мешанина. Мать сказала, что встретила симпатичного дядьку с собакой и затащила его на курсы сальсы. Но почему-то Пауле даже в голову не пришло, что это мог быть ее шеф. И нельзя сказать, что она очень этому обрадовалась. Меньше всего ей хотелось, чтобы у матери начался роман именно с Мельбергом. С кем угодно — но не с Мельбергом. Хотя нельзя отрицать, что он повел себя очень достойно, она даже не ожидала, что он так спокойно воспримет информацию о ее отношениях с Юханной. Она возражала против переезда в Танумсхеде именно из-за этого — провинция исполнена предрассудками. Даже в Стокгольме было не так легко добиться, чтобы их с Юханной признали за настоящую семью. А уж в такой-то дыре… После бессчетных разговоров с Юханной и матерью они пришли к соломонову решению: если будет плохо, вернемся в Стокгольм. Но пока все складывалось сверх ожиданий хорошо. Ей очень нравился коллектив в отделе, мать устроилась в «Консум» на полставки, ведет курсы сальсы, а что касается Юханны — сейчас она, конечно, в отпуске и еще долго будет заниматься ребенком, но на одном из местных предприятий уже подтвердили, что да, экономисты им нужны… И все же когда она вошла в кухню, обняла Юханну и встретилась взглядом с Мельбергом, ей на какую-то секунду показалось, что сейчас ее мир рухнет, как карточный домик. А Мельберг ее удивил. Может, он не так уж и безнадежен.
Паула перекинулась парой слов с Анникой и постучала в дверь кабинета Мартина.
— Как? — коротко спросила она.
— С избиением? Он признался… хотя особого выбора у него и не было. Мать взяла его домой, но Йоста сейчас информирует социальные службы. Семья, похоже, не из самых благополучных.
— Как почти всегда в таких случаях…
— Но что особенно для нас интересно — вся история разыгралась из-за того, что Пер еще весной залез в дом Эрика Франкеля.
Паула подняла бровь, но промолчала и дослушала рассказ Мартина.
— Может быть, у Эрика было что-то, что могло заинтересовать Челля Рингхольма? — предположила она. — Может быть, вся история как-то связана с отцом Пера?
— Понятия не имею. — Мартин пожал плечами. — Как бы там ни было, надо поговорить с этим Челлем. Придется ехать аж в Уддеваллу, там контора «Бухусленца». И заодно повстречаемся с господами из «Друзей Швеции». А по дороге надо еще раз побеседовать с Акселем.
— Сказано — сделано, — согласилась Паула.
Через двадцать минут они позвонили в дверь Акселя Франкеля. Пауле показалось, что Аксель заметно постарел за эти несколько дней: стал меньше, тоньше… прозрачнее, пришло ей в голову определение. Не спрашивая о причинах визита, он улыбнулся и пригласил их на веранду.
— Есть успехи? — спросил он и уточнил: — Я имею в виду, с расследованием.
Мог бы и не уточнять.
— У нас есть определенные версии, над которыми мы работаем, — сказал Мартин и оглянулся на Паулу. — Пока удалось только установить, когда именно погиб ваш брат.
— Что ж, это уже большой успех. — Аксель улыбнулся, но глаза оставались грустными. — И когда же?
— Он был у своей… знакомой дамы, Виолы Эльмандер, пятнадцатого июня, поэтому мы совершенно уверены, что пятнадцатого он был еще жив. А семнадцатое… это точка не так надежна, но все же… все же мы считаем, что к этому времени его уже не было, поскольку уборщица…
— Лайла, — подсказал Аксель, заметив, что Мартин не может вспомнить имя.
— Да, вот именно, Лайла. Она пришла в условленное время, семнадцатого, чтобы сделать уборку, а ей никто не открыл. И ключа под ковриком, как бывало обычно, если хозяин куда-то ушел, тоже не оказалось.
— Все верно. Эрик был очень организованным человеком и, насколько я знаю, никогда не забывал оставить ключ. Так что…
Аксель провел рукой по глазам. Должно быть, он мысленно увидел брата.
— Я искренне прошу прощения, — мягко сказала Паула, — но мы обязаны спросить, где вы находились в этот период времени — с пятнадцатого по семнадцатое июня.
— Вам не надо извиняться… я прекрасно понимаю, это входит в ваши обязанности. К тому же статистика утверждает, что большинство убийств совершаются членами семьи. Ведь так?
— Да. Поэтому вы прекрасно понимаете, нам нужны эти данные, чтобы исключить вас из следствия.
— Конечно, конечно… Сейчас принесу мой календарь.
Через пару минут он вернулся с толстым кожаным органайзером.
— Сейчас… — Не торопясь, Аксель листал календарь. — Я улетел в Париж третьего июня… и вернулся только на днях, когда вы встретили меня в аэропорту… Пятнадцатого, пятнадцатого… вот: пятнадцатого июня. Встреча в Брюсселе. Шестнадцатого улетел во Франкфурт и вернулся в головной офис в Париже семнадцатого. Если хотите, могу заказать копии билетов.
Он протянул развернутый органайзер Пауле.
Она внимательно просмотрела записи и украдкой взглянула на Мартина. Тот покачал головой.
— Нет… — сказала она. — Не надо. Думаю, такой необходимости нет. Но может быть, у вас сохранились в памяти эти дни? Может быть, Эрик вам звонил?
Аксель покачал головой.
— К сожалению… Я уже говорил, у нас с братом не было заведено звонить друг другу без нужды, особенно если кто-то за границей. Думаю, если бы в доме случился пожар, Эрик бы позвонил, а так… — Аксель коротко засмеялся.
Но смех тут же угас, и он опять провел рукой по глазам.
— Это все? Еще чем-нибудь я могу вам помочь?
— Может быть… — Мартин внимательно посмотрел Акселю в глаза. — Мы сегодня допрашивали некоего Пера Рингхольма в связи с дракой. И он рассказал, что в начале июня пытался проникнуть в ваш дом. Эрик его застал, запер в библиотеке и позвонил отцу, Челлю Рингхольму.
— Сыну Франца.
— Да… Пер, оказывается, слышал обрывки разговора между отцом и Эриком. Они якобы договаривались встретиться еще раз, Эрик пообещал Челлю какую-то информацию, которая должна того заинтересовать. Вы что-нибудь знаете об этом?
— Ровным счетом ничего. — Аксель несколько раз покачал головой.
— А может быть, вы догадываетесь, о какой именно информации шла речь?
Старик задумался.
— Не представляю, — сказал он после паузы. — Эрик потратил массу времени на изучение военного периода и, само собой разумеется, на анализ тогдашнего нацизма. А Челль занимается сегодняшним шведским нацизмом. Так что… но это только мои догадки… Эрик мог обнаружить какую-то связь, нечто такое, что представляет исторический интерес, а для Челля помогло бы выявить корни сегодняшнего неонацизма. По-моему, вам проще спросить самого Челля.
— Мы как раз сейчас едем к нему в Уддеваллу. Но если вы что-нибудь вспомните… — Мартин быстро записал на бумажке номер своего мобильника. — Если что-нибудь вспомните, обязательно позвоните.
