— Что там?
— Футболка, — взволнованно сказала Тора. — Та самая футболка, которую я видела на фотографии, где Гаральду режут язык. Надпись на груди.
— И?.. — спросил Маттиас, не улавливая.
— На фотографии была видна цифра «сто» и часть букв. А здесь говорится, что на окровавленной футболке, найденной среди вещей Хюги, крупными буквами написано: «100 % силикон». Так что кровь точно после операции. — Довольная собой, Тора захлопнула папку.
— Хюги должен это помнить, — засомневался Маттиас. — Ведь не каждый день твою одежду заливают чужой кровью.
— Твою и мою — не каждый, — ответила Тора. — Помнишь, Хюги сказал, что ему не показали футболку. Про эту он мог просто забыть.
— Может быть, — сказал Маттиас. Дальше они ехали молча, но когда пересекали мост через Итри-Рангау перед въездом в городок Хедла, он неожиданно произнес: — Завтра они прилетают.
— «Они» — это кто?
— Амелия Гунтлиб и ее дочь Элиза, — пояснил Маттиас, не отрывая взгляда от дороги.
— Что? — Тора поперхнулась. — Зачем?
— Ты была права: сестра Гаральда гостила у него практически перед убийством, и она собирается нам об этом рассказать. Из слов ее матери я понял, что Гаральд говорил сестре, над чем работал, хотя и не очень подробно.
— Ну-ну, — сказала Тора. — Насчет сестры я поняла, а мать зачем? Рядом постоять?
— Нет. Она приезжает увидеться с тобой. Один на один. «Как мать с матерью» — вот ее слова. Я ведь тебя предупреждал. Или ты думала, что разговор будет по телефону?
— Именно. Что значит «как мать с матерью»? У нас состоится обмен впечатлениями о воспитании детей? — Тора очень не хотела этой встречи.
Маттиас пожал плечами:
— Я не знаю. Я не мать.
— Боже! — только и сказала Тора и откинулась на подушки сиденья. Прежде чем снова заговорить, она аккуратно взвесила свои слова. — Возможно ли, что его сестра причастна к случившемуся?
— Нет. И речи быть не может.
— Позволю себе спросить, почему и речи быть не может?
— Потому. Элиза другой человек. Кроме того, она вернулась домой только в пятницу. Она добиралась самолетом из Кефлавика во Франкфурт и потом поездом до Мюнхена.
— И ты рад поверить ей на слово? — удивленно спросила Тора.
Маттиас мельком на нее взглянул и переключил внимание на дорогу.
— Не всецело. Я проверял, она действительно улетела.
Тора не знала, что сказать. В конце концов она решила приберечь свои соображения до встречи с девушкой. Возможно, Маттиас прав. Было бы неплохо исключить ее как убийцу. Тут Тора заметила дорожный указатель «Отель „Рангау“».
— Сюда. — Она попросила Маттиаса взять правее.
Они повернули и поехали вдоль реки, пока не уткнулись в большое бревенчатое здание.
— Представляешь, я не останавливалась в гостиницах почти два года, — сказала она, когда Маттиас заносил их вещи. — С тех пор как развелась.
— Не может быть!
— К сожалению, может. — Тора почти наслаждалась воспоминанием. — Мы предприняли последнюю попытку спасти наш брак и поехали на выходные в Париж. Два года назад… С тех пор я не ездила за границу, и у меня не было причины жить в отелях.
— То есть поездка в Париж чуда не сотворила? — спросил Маттиас, открывая перед ней дверь.
Тора хмыкнула.
— Мы сделали усилие, чтобы спасти наши отношения, но вместо того чтобы сидеть за бокалом вина, обо всем разговаривать и пытаться придумать, как заделать трещины, Ханнес постоянно просил снимать его на фоне туристических достопримечательностей. По сути, эта поездка стала смертным приговором нашей совместной жизни.
В холле высилось чучело разъяренного белого медведя, поднявшегося на задние лапы, — вот-вот набросится. Маттиас подошел к нему и стал позировать.
— Сфотографируй, ну пожалуйста…
Тора скорчила гримасу и направилась к стойке регистрации. За компьютером сидела женщина средних лет в темном форменном костюме с белой блузкой. Тора сообщила, что у них заказано два одноместных номера, и назвала имена. Регистратор занесла их в компьютер, выдала ключи и объяснила, как найти комнаты. Тора взяла сумку и уже собралась пойти, но решила спросить о Гаральде, помнит ли она такого гостя. Он ведь мог спрашивать, как куда пройти, или искать другую информацию, которая подсказала бы им с Маттиасом направление.
— Этой осенью здесь останавливался наш друг, Гаральд Гунтлиб. Вы, случайно, не запомнили его?
Женщина посмотрела на Тору терпеливо, как человек, привыкший ко всякого рода неудачным вопросам.
— Нет, я не помню это имя, — вежливо ответила она.
— А вы не могли бы проверить по компьютеру? Он немец, у него на лице довольно необычный пирсинг. — Тора улыбалась, будто считала обычный пирсинг на лице само собой разумеющимся.
— Я попробую. Назовите имя по буквам.
Тора продиктовала. С места, где она стояла, было видно, как на экране одно за другим появлялись окна различных меню.
— Есть, — наконец произнесла регистратор. — Гаральд Гунтлиб, две комнаты на две ночи. Второй гость — Гарри Поттер. Это то, что вам нужно?
Если второе имя и показалось ей странным, она не подала виду.
— Да, — сказала Тора. — Вы их не помните?
Вглядываясь в экран, женщина покачала головой:
— Нет, извините. Я тогда не работала, ездила в отпуск на юг Европы. В гостиничном бизнесе летом не отдохнешь, — произнесла она извиняющимся тоном, будто Тора упрекнула ее, что она манкирует своими обязанностями. — Возможно, их помнит Оулафюр, наш бармен. Мы его зовем Оули. Он должен быть здесь, сегодня его смена.
Тора поблагодарила регистратора, и они с Маттиасом пошли в свои номера. Когда они уже поворачивали за угол коридора, женщина им крикнула:
— Здесь есть запись, что он брал у администратора фонарь.
Тора вернулась.
— Фонарь? А сказано зачем?
— Нет, просто записали, на случай если он забудет вернуть, чтобы напомнить при выезде. Он вернул.
— Вы можете посмотреть, это было ночью? — спросила Тора. Возможно, Гаральд что-то уронил, выходя из машины, и не мог в темноте найти.
— Фонарь ему выдавала дневная смена. Извините мое любопытство, а это не тот иностранный студент, которого убили в университете?
Тора сказала, что именно тот, и снова ее поблагодарила. Вместе с Маттиасом они прошли в свои комнаты, которые оказались рядом.
— Отдохнем часика полтора? — спросила Тора, увидев мило обставленную комнату. Большая кровать с пышным одеялом и свежевыглаженным бельем выглядела очень привлекательно, так и хотелось на ней растянуться. Не каждый день перед Торой представала такая картинка. Ее собственная кровать по вечерам приветствовала ее тем же хаосом, в котором Тора оставляла ее утром, вскакивая на работу.
