— Яков Владимирович, уверяю вас, девушка не
обманывает, — донесся до меня шепот домработницы. — Видимо, она и в
самом деле пережила шок да еще при падении ударилась головой о бетонный пол.
Удар был очень сильный. Довольно серьезное сотрясение головного мозга. Я консультировалась
с одним опытным врачом, он говорит, что такое возможно.
— Вы уверены?
— Да. Я очень много с ней беседовала. Уверяю вас, она
ничего не помнит.
— Вы так заступаетесь за эту девушку…
— Она мне очень симпатична. Я нахожу ее очень милой и
очень чистой. Даже не верится, что в наших деревнях есть такие уникальные
создания. Настоящие самородки.
— Вы уверены, что она из деревни?
— Да. Она мне очень много про нее рассказывала. Мать,
работающая на ферме от зари до зари. Отец, пьющий самогонку с утра до ночи.. Ее
родители и сами не поняли, что сотворили чудо. Она исключительная натура. Я вас
уверяю.
—: Такие комплименты вы никогда не говорили раньше, даже
моей покойной жене.
— Вы же знаете, я тоже любила Зою. До того, как начала
пить, она была неплохой девушкой. Это потом она стала истеричкой, устраивающей
вам чудовищные скандалы. Но все же с самого начала вашего знакомства с Зоей в
ней не было самого главного.
— Чего в ней не было?
— В ней никогда не чувствовалась королевская кровь. Она
была крестьянкой, а таким не прижиться во дворце.
— А в этой, значит, чувствуется королевская кровь?
— В этой — да…
— Я не пойму, вы меня сватаете, что ли?! — В
голосе Якова прозвучала угроза.
— Да нет, что вы. Я просто сказала вам свое мнение.
— Оно меня не интересует. Вы свободны.
Вера Анисимовна кивнула и быстро удалилась.
Как только мы остались с Яковом один на один, я прекратила
рассматривать тигровую шкуру и подняла голову.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Спасибо. Ничего, — холодно ответила я.
— Что-нибудь беспокоит?
— Почти ничего. Только…
— Что, только? — Яков сдвинул брови и внимательно
посмотрел на меня.
— Отсутствие памяти…
— Ты что, и в правду ничего не помнишь?
— Да. Я не помню, как я с тобой познакомилась. Как
очутилась в этом доме. Вообще ничего не помню.
— Если ты и в самом деле ничего не помнишь, тебя
необходимо показать специалистам.
— Меня не нужно показывать специалистам. Меня нужно
просто выпустить из этого дома. Я больше не могу сидеть в этой комнате. Мне
кажется, что еще немного, и я не только потеряю память. Еще немного, и я просто
сойду с ума.
Я подошла к окну, в которое лился дневной свет, и
почувствовала как у меня потекли слезы.
— Мне даже больно смотреть на дневной свет, —
грустно сказала я и отвернулась от окна.
Видимо, на Якова это очень сильно подействовало. Он встал,
достал носовой платок и любезно протянул его мне.
— На, вытри.
— Спасибо.
Я взяла платок и вытерла слезы. Яков подошел ко мне и как-то
по-отечески заботливо прижал меня к себе.
— Ну, все. Успокойся. Самое страшное уже позади.
— Мне все равно страшно. — В тот момент я не
разыгрывала из себя перепуганную девушку. Мой голос дрожал по-настоящему.
— Чего ты боишься?
— Не знаю…
Яков прижал меня еще сильнее, желая показать, что защитит
меня, что пока он со мной, мне ничто не угрожает. Это странно, когда мужчина
крепко прижимает тебя к себе, а ты совсем не чувствуешь его тепла… Наоборот,
мое тело рядом с ним заледенело, а мозг лихорадочно заработал. Я осторожно
высвободилась.
— Яков, я больше так не могу… Я должна знать правду.
Скажи, пожалуйста, кто ты? Как я попала в твой дом? Кто в меня стрелял и почему
ты меня здесь держишь?
Яков залился краской и принялся переминаться с ноги на ногу.
— Ты в самом деле ничего не помнишь?
— Не знаю, что я должна сделать, чтобы ты мне поверил.
Я говорю тебе в тысячный раз, что ничего не помню.
— Хорошо. Сейчас все объясню, только давай для начала
что-нибудь выпьем. Как ты на счет шашлычка и красного вина?
— Насчет этого я всегда смотрю положительно.
Яков взял меня за руку и повел к выходу.
— Куда мы идем?
— В охотничий домик.
— Зачем?
— Делать шашлык и пить вино.
Как только мы вышли на улицу, я вновь ощутила боль в глазах,
они заслезились. Пришлось воспользовалась платком, который дал мне Яков.
Охотничий домик, стоящий неподалеку от роскошного особняка, показался мне самым
настоящим раем. Старинный стол с массивными позолоченными подсвечниками,
старинные дубовые стулья, шашлычница и целая коллекция дорогих вин… Яков налил
нам по бокалу вина и занялся приготовлением шашлыка. Я наслаждалась вином и
думала о том, насколько все-таки странный этот город, Москва. Для кого-то он
город мечты, город неограниченных возможностей, город, в котором можно сделать
блестящую карьеру, а для меня он стал самым настоящим адом. Этот город доказал
мне, что не каждый человек может стать звездой. Я уже не была уверена в том,
что мне когда-нибудь удастся оказаться на подиуме, улыбаться с обложки модных
журналов своей, как мне всегда казалось, восхитительной улыбкой, удастся
достичь славы.
Я смотрела на мужчину, который так искусно управлялся с
шашлыком, и думала о том, что в словах Веры Анисимовны есть толк. У этого
мужчины много денег… А если у мужчины много денег, значит, он может подарить
мне обеспеченную жизнь. Этот мужчина может не только вытащить меня из нищеты, в
которой я жила долги годы, и подарить мне обеспеченную жизнь, он может купить
мне место на подиуме и заплатить модному журналу, чтобы на его обложке
появилось мое лицо. Ведь почти все нынешние звезды стали таковыми благодаря
своим мужьям или богатым влиятельным любовникам. Своим успехом они всецело
обязаны «спонсорам». Конечно, и мужья, и любовники со временем начинают желать
о том, что сделали из своей близкой женщины звезду. Звезды или бросают этих мужчин,
или держат в постоянном страхе, что обязательно бросят.
