Фроули увидел, как фотограф положила линейку рядом со следами шин на песке. Хотелось сказать ей, чтобы зря не мучилась. Угнанный фургон обнаружат в ближайшие часы где-нибудь неподалеку, на пустой стоянке, скорее всего, уже сгоревшим.
Фроули представил, как воры загружают фургон, поспешно, но без паники. И в головах у них звенит беззвучный сигнал тревоги. Зачем тратить время на избиение заместителя? Хранилище они уже обчистили и шли к выходу. Брать с собой управляющую — вообще безумие. Этот кусочек не вписывался в общую мозаику, а значит, от него и надо плясать.
Очертаниями пятно крови на ковре за кассовыми кабинками напоминало Африку. Эксперт-криминалист брал пробы крови и складывал волокна в коричневый конвертик.
— Его привязали к стулу за руки. — Дино поднял пакет для вещдоков, в котором лежал порванный пластиковый хомут с самозажимающимся замком. — Челюсть сломали. Может, и скулу. Кости вокруг глаза.
Фроули кивнул. Здесь вонь была просто невыносима. Отбеливатель отлично разрушает ДНК. Криминалисты из лаборатории ФБР протирают им свои столы, чтобы одни улики не спутались с другими. Он слышал, что насильники нередко пользуются отбеливателем, чтобы уничтожить свой генетический материал, оставшийся на жертве. Но чтобы грабители банка!
— Отбеливатель, да?
— Слегка перегнули. Но когда целую ночь тут торчишь, излишняя осторожность не помешает.
— Да, ребята не хотят, чтобы их поймали. А светит им немалый срок. — Фроули сдвинул пейджер на бедро и опустился на корточки за третьей кассовой кабинкой. На ковре лежали белые крошки, частично растворенные отбеливателем. — Они тут пикник устраивали.
Дино присел рядом с агентом, сунув механический карандаш за волосатое ухо.
— Повкалываешь — так и проголодаешься, Фроули. Говорю же, работяги они. Яйца вкрутую, кофе в термосе. Бандиты с бумажными пакетами.
[13]
Дино поднялся, Фроули остался на корточках. Он попытался представить, как тут сидели бандиты. Рассвело. И весь банк принадлежал им. Агент выпрямился и посмотрел сквозь прозрачные стенки кассовой кабинки в окно, которое выходило на площадь. Он смутно помнил, как накануне был здесь: финишная прямая, ноги горят, толпа приветственно орет.
— Марафон ведь как раз здесь проходил?
— Е-мое, Фроули, я и забыл. Ну ты даешь! Сорок два километра, а ты тут ходишь как ни в чем не бывало.
Фроули передвинул пейджер на место.
— Побил рекорд — три с половиной часа. И это меня радует.
— Ну что, поздравляю, псих ты ненормальный. Какой-то одинокий спорт ты выбрал. О чем ты всю дорогу думаешь, когда бежишь?
— О финише, — ответил Фроули, глядя на открытый сейф. — Так окулист весь день закрыт был?
— И спортзал на втором этаже тоже. Но часть работников собрались поглазеть на бегунов. У них там окна во всю стену, видно хорошо. Они ушли в шесть. Автоинспекция уехала около восьми вечера, хотя бегуны еще тянулись. У наших ребят ушло часа два-три, чтобы войти, проковырять дыру и спуститься в банк.
— Они молодые. Иначе бы не спустились через дыру в потолке размером шестьдесят на шестьдесят.
— Да уж, не старые мастера. Старому поколению — всяким там отмычкам и водопроводчикам — нужно какое-нибудь ложе для посадки.
— Как они в здание проникли?
— Через заднюю дверь, но не банковскую. У лавочек на втором этаже есть свой вход.
— Камеры наблюдения снаружи есть?
— У банка нет. Но мы проверим. Хотя если наши ребята…
— Да, они бы тогда уже в участке сидели. — Фроули положил руки на бедра, ноги по-прежнему ныли. — Какие у тебя версии?
— Навскидку? — Дино задумчиво втянул воздух сквозь зубы и тоже стал осматриваться. — Они все отлично просчитали. Праздники. Сотня бегунов-марафонцев. Погода отличная. Площадь забита голодными зрителями. Книжный магазин, магазины одежды на той стороне — хотя там в основном рассчитываются кредитками. Но есть еще продуктовый, «Макдоналдс», кофейня «Эспрессо Роял». К тому же «Сокс» в городе. Значит, выручка у тутошних ресторанов и баров за три дня взлетела в разы. Плюс, черт возьми, ночные клубы на Лансдаунской улице. Сколько они дают в сумме за субботу-воскресенье? — Дино провел языком по внутренней стороне щеки. — Неслабо, должно быть. Хранилище, да ночной депозит, да банкомат? Я голосую за три с четвертью. Плюс-минус десять процентов. Да, мое слово — три с четвертью, точно.
— А мое — три с половиной, — ответил Фроули, повернувшись к открытому хранилищу. — Черт, как же я хочу найти этих ребят.
Фроули нужно было хранилище. В этот раз жертвой по делу оказалось именно оно. Не корпорация, которой принадлежал банк. Не федеральное правительство, которое его застраховало и наняло самого Фроули. А хранилище — опустошенное, жалкое, оскверненное. Детективы, расследующие убийства, проникаются сочувствием к погибшим, и это помогает им в поисках. Фроули же сострадал хранилищу.
Зал с индивидуальными сейфами не тронули. Чтобы просверлить каждый сейф, нужно китайское терпение и настойчивость любителя лотерей. Шансы найти там ценности, которые не застраховали и о которых ничего не известно, невелики.
Фроули вошел в зал, где хранились наличные. Здесь царили чистота и порядок. Иногда в таких помещениях ему попадались пиджаки и зонты кассиров, висевшие на стене. А некоторые хранилища вообще служили комнатами отдыха.
Дактилоскопический порошок покрывал шкафчики и двери. Во взломанном шкафчике остались только дорожные чеки, куча рваных разноцветных полосок и учетные ведомости управляющей. Фроули захлопнул локтем погнутую дверцу, но она, застонав, снова открылась.
Шесть скрепленных пачек с деньгами лежали в стороне — аккуратная стопка на ящике для наличности. Фроули раскрыл одну из пачек: в углублении лежала упаковка с загрязняющей краской. Он узнал марку — «Секьюрити пак». Ловушки с краской срабатывают, когда их выносят за пределы банка. Их запускает электронный передатчик, спрятанный у дверей. Двадцать секунд — и упаковка взрывается. Температура горения — 200 градусов, так что руками не схватишь и в сторону не отбросишь. Она выпускает аэрозольное облако красного порошка, который превращает незадачливого грабителя в ходячую дымовую шашку, уничтожает купюры и остается на коже несколько дней. Но мало кто знает, что многие упаковки с краской еще выплевывают слезоточивый газ.
Фроули осмотрел ящики, не дотрагиваясь до них. Внутри было пусто, если не считать наживок на дне каждой ячейки. Наживками служили десятки и двадцатки — их достоинства, годы выпуска и серийные номера были записаны и хранились банком в соответствии с требованиями Федеральной корпорации страхования банковских вкладов. Таким образом удавалось документально связать подозреваемого, купюры в его кармане и место преступления.
