Глаза Рудигера нехорошо блеснули.
– Полагаю, я смогу его уговорить.
Франк взял очередную бутылку, принесенную эльфийкой в халате и тюбетейке, и налил себе до краев. Рудигер подвел итог:
– Итак, мы договорились. Как только Бармалей появляется в городе, вы тотчас же мне сообщаете. За эту услугу я плачу вам сто пятьдесят марок, естественно, при условии, что ни один из кланов не узнает о моем интересе.
– Совершенно верно, – кивнул Франк.
– Фройляйн, пожалуйста, подайте счет. Увы, мой друг, я вынужден вас покинуть – дела. Заканчивайте, пожалуйста, без меня.
– Ну раз дела… А ты точно, друг Рудигер, не интересуешься ни шпионажем, ни пытками?
– Ни в коем случае. – Немец аккуратно выложил на бумажку со счетом монеты с точностью до пфеннига, поднялся. – До свидания и приятного аппетита. Да, разумеется, стоимость сегодняшнего обеда я удержу из вашего вознаграждения, в случае, если вы согласитесь на наши предложения.
И ушел. Януш поднялся, презрительно посмотрел в сторону русов и шмыгнул вслед за хозяином.
Франк с ненавистью и откровенным злорадством глянул им вслед. Потом допил бутылку, съел мороженое, до последней ягоды ощипал виноград. Дыня в него влезла с трудом, но он сожрал и ее, до корки. Вылез из-за стола и, кряхтя, потопал на улицу.
А иностранцы не торопясь вышли из чайханы и, прогуливаясь, направились в сторону центра. На горизонте над уровнем домов высились башни Старейшин. На улице суетился Маленький Народ, двигались груженые телеги, запряженные волами, переругивались возчики, извергая целые клубы пара, потому что в Мире ударили первые заморозки. Лоточники-зазывалы продавали горячие ароматные кулебяки, пирожки с вязигой и леденцы на палочках. Из будки сапожника высунулась морда старого седого минотавра, фыркнула и убралась обратно. Околоточный тролль, переступая с ноги на ногу, за обе щеки уплетал пухлые оладьи, сложенные горкой на глиняном подносе, который он бережно прижимал к груди. В святилище Великого Дракона, на перекрестке Мухорты и Потятного Тупика, зажгли ритуальные пахучие уличные светильники-плошки, возвещающие о начале вечернего обряда, и туда потянулась вереница прихожан. Стоящий на входе неуклюжий дендроид в сиреневой рясе кланялся входящим и радушно приглашал их внутрь.
Януш и Рудигер посторонились, давая дорогу трем путникам в эльфийских плащах, также, видимо, спешивших на ритуал Полночного Дракона, но те вдруг резко остановились и окружили иностранцев.
– В чем дело? – гневно спросил Рудигер, кладя руку на висящий в ножнах на поясе короткий тяжелый бордоский меч. – Вы хоть знаете, кому вы преступили дорогу?
– Догадываемся, – мягко ответил один из незнакомцев. – За тебя говорит твой акцент. Ты ошибся, думая, что тебе будет позволено уйти отсюда живым. Ты со своим хозяином уже достаточно попил кровь из этой земли, пришло время расплаты. Защищайся!
– Это монголы, сударь, как я вас и предупреждал, – промолвил Януш, но когда нападавшие выхватили кривые короткие сабли, Рудигер и сам заметил блеснувший из-под распахнувшегося плаща чешуйчатый хатанги-дегиль.
Внезапно свистнула стрела и вошла точно в глазницу поляку. Тот взмахнул руками и повалился на брусчатую мостовую.
– Ах так! – воскликнул немец и неуловимым финтом ушел с линии атаки, одновременно обнажив клинок. Он с небрежной легкостью отбил выпады монголов, и через полминуты один из них осел на колени с разрубленной ключицей. Вторым могучим ударом грозный рыцарь развалил противника до пояса.
– Что за идиот вас послал? – сказал Рудигер и дернулся от второй стрелы, навылет пробившей ему шею. Он, не переставая отбивать выпады, с рычанием вытащил стрелу из шеи, взявшись пальцами за трехгранный наконечник, кровь тут же перестала хлестать на камзол, и рана затянулась сама собой. Оставшиеся двое убийц ловко орудовали клинками, стараясь держаться подальше от разящего меча немца. Внезапно Рудигер пошатнулся и схватился за сердце.
– О, как это подло! Что за невежественный народ! – Выбив саблю из руки одного из противников, он обернулся. – Маг, советую тебе выйти, иначе я испепелю этот никчемный город! Вы способны только на предательские заговоры и совсем не знаете правила поединков!
Из-за угла дома вышла Выкуси. Ее глаза были прищурены от ярости, губы сжались в тонкую ниточку.
– Кто ты такой, чтобы упрекать нас? Или не ты ежегодно обманом забираешь отсюда лучших людей?
– А-а, вот и она. Вам нечего тут делать, девушка. Возвращайтесь домой и, быть может, Экзарх Макдебурга Марко Ди Яковиц не заявит протест Элеадуну за вмешательство в дела принадлежащего ему нижегородского полигона. Прикажите своему лучнику-норгу присоединиться к нам. Он отправится со мной.
– Вот как, значит. Марко ди Яковиц. Он же – Марк Яковлев, бежавший из состава советской научной делегации в семьдесят первом на симпозиуме во Франкфурте. Хорошо, что ты сказал это без пытки. Мы так и думали, хотя полной уверенности не было.
– Мне не важно, что именно вы там думали… Нам не нужно скрывать истины даже перед лицом презренных соглядатаев. Я нахожусь на своей земле, и я в своем праве…
Снова свистнула стрела и пробила Рудигеру кисть правой руки. Меч со звоном выпал на камни тротуара. Вмиг монгольские сабли затрепетали у немецкого эмиссара на груди, но обе отскочили от вышитого кружевами камзола. Рудигер уничижительно засмеялся. Выкуси развела руки в стороны и снова свела их вместе, одновременно шепча заклинание. Эмиссар дрогнул, захрипел и схватился за горло. Четвертая стрела вошла точно посередине его ладони, пригвоздив ее к кадыку. Принцесса Элеадуна подняла правую руку, сложила пальцы в щепоть и сделала резкий жест по направлению к немцу. Тот выгнулся, словно от электрического разряда, глаза его закатились. Могучий воин, как падающая вековая сосна, навзничь рухнул на мостовую. Его кожа сразу начала приобретать багрово-синий оттенок.
Хельги, подошедший из засады с Книгой Знания в руках, застал Тимура читающим заупокойную молитву над телом погибшего в бою Сеита. Хан Камиль о чем-то вполголоса беседовал с Выкуси.
– Мне жаль Сеита, Великий хан. – Норг склонил голову в знак уважения к павшему.
– Мы знали, на что шли… Хотя… нет, не знали. Он оказался слишком силен для нас четверых, поэтому принцессе пришлось вмешаться. – Камиль вздохнул. – Теперь ее жизнь под угрозой.
– Чем это ты его? – глядя на безобразное тело немца, спросил викинг у Выкуси.
– Вскипятила.
– ?
– Воду вскипятила. Кровь, лимфу, все жидкости.
К ним, зажав огромный тревожный свисток в мускулистой волосатой длани, с опаской приближался околоточный тролль. Несмотря на пронизывающий ветер, его нечистое лицо покрывала испарина испуга. Подошел вплотную и замялся, видать, бедняге до смерти не хотелось влезать в дела людей, как того требовали обязанности. Откашлявшись, представитель местной административной власти провозгласил:
