Алмаз почувствовал, как рука Тагира опустилась на его плечо. Он обернулся, а Тагир только молча кивнул ему, прикрыв на секунду глаза.
– Чая хочешь?
– Можно…
Тагир разлил теплый настой по пиалам и присел рядом с Алмазом. Некоторое время они прихлебывали напиток и смотрели друг на друга – такие похожие в чем-то, но абсолютно разные.
– Мы тоже переехали в Казань из Москвы. И кто знает, если бы вы с отцом остались в Уфе, или мы в Москве, что бы с нами было…
– Знаешь, о чем я иногда думаю?
Тагир отрицательно покачал головой.
– Жаль, что наша планета не плоская. Жаль, что у нее нет конца и нельзя просто так взять, и отправиться на край света, подойти к самой границе нашего мира – посмотреть вниз, вверх, в стороны и крикнуть что-нибудь в бездну. А еще лучше – прыгнуть! Прыгнуть с края мира! Представляешь, как было бы здорово? Ведь, здесь, на земле, все вращается по кругу – безвыходно, безосновательно. Шестьдесят секунд в минуте, шестьдесят минут в часе, двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. А затем все начинается заново. Новая минута начинается с первой секунды, новый час с первой минуты, новый день с первого часа, а новый год с первого января. И все мы, как в белки в колесе, – крутимся и крутимся, бежим и бежим. Даже края света у нас нет, чтобы остановиться перед ним и подумать. Да, есть в этих циклах некие погрешности, но они настолько незначительны… Думаешь, мы умрем и после этого настанет конец? Нет, обязательно что-то появится. Кто-то появится. А через миллионы лет новые люди будут слагать легенды о метро, как о затерянной Атлантиде, а про монстров на поверхности говорить, что это были первые существа, жившие на планете, как динозавры. А нас будут принимать за австралопитеков с дубинами, живших в пещерах. В общем, жаль, что нет у нас своего края Вселенной – не хотелось бы, чтоб обо мне так думали.
– Мне кажется, есть край, Алмаз, – задумчиво проговорил Тагир. Это наша смерть. Просто, не всегда нам решать – когда с этого края прыгать.
– Думаю, ты прав, – согласился Алмаз. – Ладно, нужно идти спать. Нам еще предстоит бороться за этот мир. Раз Всевышний оставил нас в живых, значит, для чего-то мы еще здесь нужны…
Алмаз проводил Тагира до его юрты и пожелал приятных снов. А когда уже собрался уходить, задал еще один вопрос:
– Тагир, у тебя есть мечта?
Тагир помолчал немного.
– Все мои мечты связаны с одной девочкой…
– Я понял… – Алмаз развернулся и отправился к себе. Тагир же нырнул в свою юрту, где на его месте спало маленькое зеленоглазое чудо.
– Двум девочкам… – промолвил Тагир.
* * *
Тренировки могли бы продолжаться вечно, если бы в один прекрасный момент они попросту не надоели Тагиру. Проснувшись утром, пастух первым же делом отправился к Хану.
– Сколько времени еще нужно бездействовать?
Хан не спал. Он заворачивал какую-то странную штуку в кожаный баул.
– А, Тагир, доброе утро! Готов к молитве?
– Ты не ответил на мой вопрос.
Тагир встал в стойку и был напорист, а вот Хан, напротив, – само спокойствие.
– Своей торопливостью ты только что потратил десять секунд на разговоры. Не торопись. Всему свое время…
– Ты не знаешь, каково это: просыпаться и засыпать каждый день только с одним вопросом – жива твоя дочь или нет?
Тагир выставил указательный палец в сторону Хана, а затем опустил руку, поняв, что это уже чересчур. Хан закрыл сумку и выпрямился.
– Молитву пропускать нельзя. После нас ждет еще одна тренировка, и тогда…
– И тогда моей дочери уже не будет в живых!
Вместо того, чтобы возражать, Хан подошел к Тагиру и обнял его.
– Доверься мне, улым. Я тебя очень прошу.
Тагир был растерян и только поэтому согласился.
Когда молитва закончилась, Хан прошествовал до своей юрты и забрал кожаный баул. Тагир не отставал от него ни на шаг, даже когда тот направился в сторону туннелей.
– Куда мы идем? Мне нужно переодеться. – Тагир все еще был в одежде для молитвы.
– Ты же хотел скорее закончить тренировки. Значит, и так сойдет. Нет времени. Идем.
Слова об окончании тренировок воодушевили Тагира, и он больше не спорил.
У самого спуска в туннель их догнал Тимур.
– Хан, Тагир! Вы куда? Можно с вами?
Хан был необычайно строг. Ответив лишь коротким «Нет!», он даже не остановился. Чего не мог не сделать Тагир.
– Тимур, не сердись. У меня тут последняя тренировка намечается. Увидимся позже.
– Ладно. Только не встревайте без меня в приключения. Не хочу ничего пропустить.
– Ты идешь?
Тагир оглянулся. Хан был уже у туннеля и вопросительно смотрел на него.
– Все. Мне пора, брат. Увидимся. А ты лучше с Латикой поиграй – старший брат все же лучше, чем какой-то там нэсх.
– Договорились. – Тимур пожал руку Тагиру. – Удачи.
По туннелю Хан и Тагир шли, не разговаривая. Все вопросы пастуха Хан просто игнорировал, насвистывая себе под нос какую-то татарскую мелодию. Она была знакома Тагиру, но слов он так и не вспомнил. Так они спокойно добрались до станции Дубравной, принадлежавшей ханству. Хан закинул кожаный баул на платформу, а затем запрыгнул сам. Осветив фонарем станцию, Тагир запрыгнул следом.
– Правда, красиво?
Хан стоял на платформе и освещал светло-кофейные стены станции. На длинных, косых мраморных плитах висели большие буквы в разбитом узоре – «ДУБРАВНАЯ».
– Так не видно же ни черта…
Тагир попытался добавить света своим фонарем, но все равно было темно.
– Это нам и нужно, Тагир…
Хан выключил фонарь и резко исчез в темноте. Тагир светил вокруг себя, но Хана не было видно. Вместо этого по всей станции разносилось эхо его голоса:
– Когда-нибудь мы заселим эту станцию. Когда придумаем, что делать с электричеством. Пока же это отличное место для тренировок.
– Хан? Где ты? – Тагир пытался понять, откуда исходит голос, но тщетно.
– Ты хотел поскорее закончить? – продолжал голос Хана. – А теперь, представь, что большая часть станций находится в таком состоянии. И что ты будешь делать тогда?
Тагир вертелся на одном месте, боясь ступить куда-нибудь не туда. Мало ли, что мог задумать Хан.
– Хан, это уже не смешно…
– А никто и не смеется, улым. Это финальная часть тренировки. Пройдешь ее – двинемся дальше. Не пройдешь – будешь продолжать тренироваться, пока я не скажу.
– Что это за сделка такая? Я же могу просто уйти. И вы вообще больше меня не увидите.
