Не обращая на нее внимания, я прошла к двери кабинета и
постучала. Матушка, стоя перед иконами, молилась. Мы терпеливо ждали в дверях,
монашка, подскочив к нам, замахала руками:
– Уйдите, вы что, не видите…
– Оставь их, – тихо произнесла настоятельница,
поворачиваясь, и хмуро спросила, обращаясь к нам: – Ну, что еще?
– Разговор, боюсь, получится долгий, – сказала я,
закрывая перед растерявшейся монашкой дверь. Матушка прошла к столу, села,
сцепив руки перед собой, и кивнула нам на лавку возле стены.
– Вчера мы встретили в городе Наталью, – начала я. Мой
рассказ занял довольно много времени, я решила поведать обо всем: о наших
подозрениях, о странностях в поведении местных жителей, на которые мы успели
обратить внимание, и на поведение Натальи в городе. Про «Мирену» я тоже
рассказала. Если у милиции возникнут сомнения в несчастном случае, мы вынуждены
будем выложить им все, так что я не видела смысла что-то от нее скрывать.
Сообщение о покупке контрацептива матушка восприняла с возмущением.
– Да вы с ума сошли? Какая противозачаточная система? Вы же
сами не видели, что она покупала, а женщина в аптеке могла ошибиться.
– Вряд ли, мы были там через пять минут после того, как ушла
Наталья.
– Я не верю вашим словам. Вы или лжете, или вас самих ввели
в заблуждение. – Матушка раскраснелась, глаза метали молнии.
– Я понимаю ваше состояние, – как можно спокойнее
сказала я. – Мы тоже были удивлены, даже более того. Но факт остается
фактом. У Наташи была другая жизнь, о которой никто не догадывался. И если
вскрытие покажет…
– Вы считаете, что сей факт имеет отношение к ее
гибели? – нахмурилась матушка, как видно, прикидывая, в какой скандал все
это может вылиться.
– Мы не уверены, если вам так спокойнее, но…
– Я не думаю, что она лицемерила, – покачала головой
настоятельница. – Когда она впервые появилась здесь… вы бы ее видели.
Совершенно сломленный человек, готовый совершить самый тяжкий грех: наложить на
себя руки. В монастыре она стала душой оттаивать. Не думайте, что кто-то
принуждал ее жить здесь. Совершенно наоборот. Она умоляла меня принять ее в
монастырь. Но это чрезвычайно ответственный шаг, и я, признаться, была
категорически против.
– Почему? – спросила Женька. Вопрос прозвучал излишне
резко, но матушка вроде бы не обратила на это внимание.
– Потому что не была в ней уверена, – тихо сказала
она. – Потому что она не к богу стремилась, а хотела спрятаться в обители
от людей, это разные вещи. Моя обязанность была ей помочь, и я делала все…
– Вчера мы говорили с женщиной из деревни, откуда родом
Наталья, – подождав немного, вздохнула я. – Она рассказала нам ее
историю. Вам она известна?
– Разумеется.
– Что, если человек, обманувший ее, вдруг вернулся?
– И она его простила? Что тогда мешало ей уйти отсюда?
– Это так просто?
– Она никаких обязательств не принимала. Все зависело только
от нее.
– У Натальи была возможность незаметно покидать монастырь?
Этот вопрос вызвал у настоятельницы замешательство. Она
взглянула на нас и пожала плечами.
– Калитка запирается на засов изнутри.
– И вы ни разу…
– Хорошо, – кивнула она. – Я вам скажу. Да,
несколько дней назад я вдруг услышала, как скрипнула дверь в ее комнате. И
пошла проверить. Застала Наталью в коридоре. У нас произошел серьезный
разговор. Она сказала, что иногда уходит. Ночью. Сидит у реки, смотрит на
звезды. Чему вы улыбаетесь? – недовольно покосилась она на Женьку – на
лице подружки и впрямь появилась ухмылка, которую она поспешила убрать. –
У любого человека появляется желание побыть одному. Конечно, бродить по ночам
неосмотрительно, злых языков хватает, но она… она смогла убедить меня в своей
искренности. Я ее простила, но взяла с нее слово, что больше это не повторится.
Она мне обещала…
– Но слово не сдержала? – тихо спросила я. Матушка
стиснула зубы. – Когда вы вновь обратили внимание на ее отсутствие? –
поняв, что попала в точку, спросила я.
– Прошлой ночью, – весьма неохотно ответила
матушка. – Проснулась, и вдруг… сама не знаю, почему я решила проверить
Наталью. В комнате ее не оказалось. Я вышла из монастыря и увидела, как она
идет от реки.
– В котором часу это было?
– Что-то около двух.
Я кивнула. Примерно в это время мы безуспешно пытались
догнать привидение.
– Разумеется, вам она сказала, что вновь любовалась
звездами?
– Вы знаете, где она была?
– Догадываемся. В ту ночь нас посетило привидение. В озере
мы нашли маску, которую кто-то в спешке не потрудился утопить как следует.
Теперь матушка выглядела озадаченной.
– Привидение?
– Местные считают, что это дух Ефросиньи, насильно
постриженной в монахини.
– Чепуха какая-то.
– Матушка, – вздохнула я. – Наталья слышала наш
разговор о Кошкиной. Ей он по какой-то причине не понравился. Вспомните про
звонок, о котором никто ничего не знал. Об этих ее ночных прогулках… боюсь, она
ловко водила вас за нос. Причем не одна. У нее был сообщник, скорее всего
любовник. Маску, кстати, она вряд ли могла раздобыть так быстро.
– Маску? – переспросила настоятельница. – Странно…
странно… – повторила она, глядя на нас, и нехотя продолжила: – Маску привезли
мальчишки, те, что с Волковым работали, археологи. Хотели напугать рабочих.
Постучали в окно вагончика. Я была возмущена. Монастырь не подходящее место для
таких шуток.
– И куда эта маска делась?
– Не знаю. Наверное, Волков ее выбросил. Неужели… – она не
договорила. – Не может быть.
– Матушка, – тихо спросила я, – какую тайну хранит
монастырь?
– Ах, вот вы о чем, – усмехнулась она. –
Разумеется, вам нужна сенсация. Ее не будет. Водила она меня за нос, как вы
выразились, или нет, не знаю. Если так, то за свой грех она уже наказана. Этот
монастырь – дело всей моей жизни. Я перед богом поклялась, что восстановлю обитель.
И слово свое сдержу. Знаете, почему я решилась на этот разговор с вами?
Надеялась, что вы меня поймете. Шумиха вокруг обители приведет только к одному…
Вы знаете, как тяжело найти деньги? И если финансирование прекратится…
