— Об операции «Роузвуд» я знал с начала девяностых, — сказал Берг, — а данные из этого архива американцы передали мне в девяносто третьем году.
— Очень благородно с их стороны, — заметил Юханссон.
На каких-то курсах он слышал, что даже немецкая служба безопасности не имела доступа к данным из архива «Роузвуд», пока не выменяла их у американцев на кое-какие сведения из архива СИРА, и произошло это не раньше чем год назад.
— Благородство сомнительное, — сухо отозвался Берг. — В девяносто третьем у меня было что предложить взамен, так что филантропией там и не пахло.
А данными из архива СИРА, по словам Берга, начали широко торговать лишь несколько лет спустя. К концу девяностых торговля развернулась вовсю, как «Роузвудом», так и СИРА.
— И захват немецкого посольства в свете этих данных оказался весьма интересным, — с лукавым видом сказал Берг. — По-настоящему интересным…
— Рассказывай, не томи.
Уже в 1993 году Берг — главным образом из любопытства, если ему верить, — выменял у американцев данные из «Роузвуда» о шведском участии в захвате посольства. После несложного анализа выяснилось совершенно определенно: террористам помогали четверо. По алфавиту: Веландер, Тишлер, Штейн и Эрикссон. И, разумеется, ни слова, в чем конкретно заключалось участие каждого.
— Короче говоря, по данным Штази, немцам помогали именно эти четверо. Откуда они это узнали, можно только гадать. Но ты, конечно, знаешь, что я составил себе более детальное представление…
— Веландер и Эрикссон, — догадался Юханссон. — Может быть, в какой-то степени Тишлер, а Штейн, в общем, ни при чем.
— Примерно так, — согласился Берг. — Двое активно помогали, третьего почти ни во что не посвящали, а ее просто использовали.
Самое интересное началось, когда несколько лет спустя Берг сравнил все эти выводы с данными из архива СИРА.
Если считать материалы «Роузвуд» заслуживающими доверия — а Берг утверждал, что у него нет в этом ни малейших сомнений, — то фамилии всей четверки должны были прямым ходом перекочевать в архив СИРА, к тому же с подробным указанием вклада каждого в дело о захвате посольства. Для Берга это было особенно интересно, потому что давало возможность ретроспективно оценить собственные аналитические подвиги.
— Ты, конечно, уже догадался. — Берг испытующе посмотрел на Юханссона.
— В архиве СИРА их имен не было, — сказал Юханссон.
Проще пареной репы, подумал он.
— Вот именно, — кивнул Берг. — Никого, ни одной запятой! Это в высшей степени странно, потому что, если даже оставить в стороне посольство, у Штази были все причины зарегистрировать их всех или, по крайней мере, такого, как Веландер. Или Эрикссон. Кстати, Эрикссон был редкостный мерзавец. — Берг покачал головой. — Когда мои предшественники его завербовали, они допустили серьезную ошибку.
Ладно, ладно, подумал Юханссон. Вовсе не Эрикссон тебя волнует.
Короче говоря, архиву СИРА верить было нельзя, и причиной тому был не кто иной, как ныне покойный доктор философии, доцент Стокгольмского университета, впоследствии ведущий программы на ТВ Стен Веландер. Почти на сто процентов можно быть уверенным, что финансист Тео Тишлер, его друг детства, дал ему деньги, необходимые для изъятия исходного материала в архиве СИРА.
— Может быть, все-таки выпьешь кофе? — Берг вопросительно посмотрел на Юханссона. — История, конечно, забавная, но короткой ее не назовешь.
— Давай, — согласился Юханссон. — Для кофе я созрел.
А про венские хлебцы можно забыть, подумал он.
[11]
В пятницу 8 декабря 1989 года Стен Веландер вместе с телеоператором и еще одним тележурналистом отбыл в Восточный Берлин, чтобы сделать программу о ближайших последствиях развала ГДР и падения Стены. Идея родилась в редакции еще осенью, ее крутили и так и сяк, но пришел вечер 9 ноября, и откладывать больше было нельзя. После того как решили, что время пришло, состоялось еще несчетное количество заседаний, а в редакции начались свары, поскольку не только Веландер, но и другие заметные журналисты ощутили внезапный позыв немедленно ехать в Восточный Берлин.
То, что в конце концов послали все-таки Веландера, вовсе не было игрой случая: он представил в высшей степени убедительную и конкретную разработку — сенсационную и шокирующую программу о немецкой службе безопасности Штази, железной рукой управлявшейся с собственным населением. Веландер писал, что в Штази существовали досье на миллионы граждан, сотни тысяч подвергались преследованиям, десятки тысяч гнили по лагерям и в психушках, а несколько сотен были тайно казнены. К тому же Веландеру, по-видимому, удалось наладить контакты с несколькими диссидентами, которые должны были рассказать о гонениях и преследованиях, которым они подвергались. И, наконец, как вишенка на торте — ему обещали дать интервью люди из самой Штази! Короче говоря, лучше быть не может.
Провожаемый напутствиями руководства и проклятиями коллег, Веландер со своей небольшой командой сел в самолет и улетел в Берлин. Правда, ему было невдомек, что тем же самолетом в Берлин отправились люди из СЭПО и шведской военной разведки. Ему также было неведомо, что уже сутки его телефон и телефон Тишлера прослушивались, что за Тишлером, который нервно метался между своей квартирой на Страндвеген, офисом и дорогими ресторанами на Нюбруплане, велось наружное наблюдение.
По прибытии в Берлин Веландер в первый же вечер ускользнул из гостиницы, чтобы встретиться со своим знакомым из Штази в пивной в западном секторе. Знакомым этим был капитан Штази Дитмар Рюль, который, впрочем, оперативной работой никогда не занимался, отвечал главным образом за кадры и административные вопросы. После приземления самолета наблюдение за Веландером было передано сотрудникам местной полиции безопасности, но они были настолько любезны, что позволили шведским коллегам следовать за ними.
Веландер и его приятель из Штази были весьма озабочены, даже нервозны. Они выглядели так, словно разыгрывали сцену из старого шпионского фильма времен холодной войны: выбрали столик в самом дальнем углу пивной и секретничали, сдвинув головы, чуть не час с лишним, потом по очереди ушли — сначала Рюль, а через полминуты Веландер. Рюль с толстым коричневым конвертом неизвестного содержания быстрым шагом вернулся в восточный сектор. Веландер, заметно повеселевший, возвратился в гостиницу, стараясь остаться незамеченным. Свидание документировано серией фотографий, сделанных специалистами из отделения контрразведки БКА.
Веландер встречался с Рюлем еще дважды, но уже в Восточном Берлине. Работу над телерепортажем он свалил на сотрудников. На третий вечер это им надоело, и они высказали Веландеру все, что они по этому поводу думают. Он оправдался тем, что его «человек из Штази» требует, чтобы они встретились один на один, без свидетелей, это его твердое условие, если они хотят, чтобы он пошел на интервью. Вся ссора шведских телевизионщиков записана, разумеется, на магнитофоны БКА.
