— А вот и ваше гнездышко, — Френсис открыла дверь и отошла в сторону. Она явно ждала похвалы. — Тут недавно был ремонт.
— Это комната Констанс! — воскликнула Хейвен.
И мебель, и обои, конечно же, — совсем другие, но атмосфера не изменилась. Хейвен вспомнила, как стояла у окна, мечтая оказаться где-нибудь еще.
— Ох! Я думала, ты будешь рада. Что, тебе нехорошо? — засуетилась напуганная Френсис. — Хочешь, чтобы я поселила вас в соседней комнате? Пара минут — и она будет готова.
— Нет-нет, все отлично, — отказалась Хейвен, хотя ее начало слегка подташнивать.
Однако она ошиблась. Даже лежа рядом с Йейном, она целую ночь металась и ворочалась. В конце концов Хейвен изнемогла и впала в отчаяние. Открыв глаза, она очутилась в ресторане. На ней было неудобное белое платье — множество слоев оборок. Она снова превратилась в Констанс, и сегодня ей исполнялось шестнадцать. Спустя несколько лет она встретит любовь всей своей жизни. В ресторане она обедала с матерью. Та беззаботно болтала о чем-то с подругой в другом конце зала. Констанс ждала ее, лениво перебирая лепестки роз в букете, стоявшем посередине столика. Официантка принесла Констанс порцию мороженого с фруктами и орехами.
— Я этого не просила, — произнесла Констанс. На самом деле она бы, пожалуй, с удовольствием угостилась мороженым, но заметила, что мать посматривает на нее. Элизабет в юности была толстушкой, поэтому бдительно следила за фигурой дочери.
— Нет? — с чуть фамильярной улыбкой проговорила официантка. Она казалось ненамного старше Констанс — лет восемнадцати-девятнадцати. — Прошу прощения.
Она взяла вазочку с десертом и водрузила на поднос. На столике остался конверт с надписью «Констанс Уитмен». Девушка оторвала от него недоуменный взгляд, но официантка уже исчезла за дверью кухни. Констанс торопливо положила конверт на колени и аккуратно открыла.
Когда Хейвен проснулась, она не сразу поняла, кто она и где находится. Она осторожно встала с кровати, чтобы не разбудить Йейна. Френсис сидела на диване в гостиной и читала газету. За ее спиной в огромном окне голубело небо. У Хейвен возникло ощущение полета.
— Доброе утро, — проговорила Френсис, подвинулась и похлопала по обивке дивана. — Хочешь кофе и тосты?
— Не откажусь, — хрипловато ответила Хейвен.
— Йейн спит? — спросила Френсис.
— Да.
— Если так, то, может, ты меня просветишь, почему вы вернулись в Нью-Йорк? — произнесла Френсис. — По телефону все прозвучало как-то загадочно.
— Мой друг Бью пропал без вести.
— Тот высокий, широкоплечий, красивый мальчик, с которым ты была на похоронах Йейна?
— Он самый. Несколько дней назад он прилетел в Нью-Йорк, чтобы увидеться с парнем, который убедил его в том, что они — вечные возлюбленные. И с тех пор никто ничего о Бью не слышал.
— Ужасно, — сокрушенно покачала головой Френсис.
— Не надо огорчаться. — Хейвен прожевала кусочек тоста, запила черным кофе и сразу почувствовала себя увереннее. — Он жив, и я его найду.
Френсис ничего не ответила. Наверняка она ждала продолжения рассказа.
— Ты?
— Да. Я обязана.
— Не полиция?
— Они тоже ведут розыск. Но они не станут стараться, как я.
— Но ты, милая, в сущности, еще ребенок.
Хейвен едва не рассмеялась. «Еще ребенком» она не была никогда.
— О, нет, Френсис.
Подруга скрестила руки на груди. Впервые со времени их знакомства эта хрупкая блондинка стала по-настоящему похожа на взрослую женщину.
— Вы оба сильно рискуете. Если хоть кто-нибудь здесь увидит твоего дружка, такое начнется… Он готов объяснить миру, почему он больше года притворялся мертвецом?
— Мы надеялись, что никто ничего не узнает, — вздохнула Хейвен.
— Я тоже. Но разве Йейн не был главным подозреваемым по делу об убийстве того музыканта… как его звали? Джереми?
— Джереми Джонс. Йейн не имеет к преступлению никакого отношения.
— Я тебе верю. А у копов может быть другое мнение.
«Сколько меня можно ругать», — с тоской подумала Хейвен. Она сама прекрасно понимала опасность ситуации.
— Ты права, Френсис. Было бы лучше мне вернуться одной, но Йейн бы не согласился. Но я и не представляю, чем он собирается заниматься в Нью-Йорке. Не исключено, что он будет сидеть дома, с тобой. Ему нельзя светиться на людях.
Френсис сделала глоток кофе. Когда она поставила чашку на блюдце, ее губы тронула усмешка.
— Я на этой планете живу впервые, но я кое-что знаю о мужчинах. Ты действительно считаешь, что твой красавец будет торчать в Верхнем Вест-Сайде с дамочкой, которая ему в тетки годится?
— Почему бы и нет? — парировала Хейвен.
— Не сомневаюсь, у него есть свои соображения, — Френсис отпила еще немного кофе. — Но сейчас меня гораздо больше интересуют твои планы. Ты догадываешься, где может находиться Бью?
— Нет, но у меня есть зацепка. Тот парень, на встречу с которым отправился Бью, многое помнил о нашем воплощении в средневековой Флоренции. Я могла бы определить похитителя Бью, если узнаю побольше о нашей прежней жизни в Италии.
— И каким образом?
Хейвен растерялась. Френсис не следует говорить лишнего.
— Есть одна женщина, — решилась Хейвен. — Она утверждает, что может заглядывать в прошлые жизни других людей. Сегодня я ее навещу.
— Звучит любопытно.
— Точно, но это не главное. Очевидно, женщина работает в спа-салоне.
— Неужели?
— Так говорит Йейн. Она дает консультации в классном спа-салоне, который по карману только богачкам.
— Неужели на Мортон-стрит?
— Именно! — воскликнула Хейвен. — А ты откуда знаешь?
— Ну, я-то в средствах не стеснена, — негромко рассмеялась Френсис. — Несколько раз я там бывала, когда училась в университете. В последнее время я туда не наведываюсь. Народец у них — специфический, замкнутый. Но я с радостью составлю тебе компанию.
— Спасибо, не стоит, — сдержанно поблагодарила Хейвен.
— Я тебе еще пригожусь, — возразила Френсис. — Место очень странное. Ты сама поймешь, что я имею в виду.
— С какой стати это должно меня пугать? Вся моя жизнь необычна.
— Верно, счастливица! О, кстати, у меня для тебя что-то есть. Хотела вчера отдать, но при Йейне не решилась. Я подумала, что лучше сделать это тет-а-тет.
Френсис принялась рыться в выдвижном ящике письменного стола и наконец победно помахала клочком бумаги.
— Письмецо нашел рабочий, когда комнату Констанс ремонтировали. Оно лежало под половицей…
