— Хотелось бы тебя порадовать, но, к сожалению, у меня невеселые новости, — сказала Хейвен, невольно прислушиваясь к своему голосу. Беседуя с Бью, она, сама того не замечая, переходила на южный выговор — медлительное, с растяжкой произношение. — Так что ты лучше приготовься.
— Ой-ой-ой, — протянул Бью. Какое бы у него ни было настроение — хорошее или плохое, — было непонятно. Пока его голос звучал непоколебимо весело. Хейвен слышала, как ее друг бродит по комнате. Звякнули проволочные вешалки в шкафу.
«Он собирается домой», — с тоской подумала она.
— Ну, а у меня — хорошие вести, — заявил Бью, — поэтому наши новости друг дружку уравняют. Но позвонила ты, поэтому давай выкладывай.
— Речь о твоем обучении, — начала Хейвен и умолкла.
— А, ты вот о чем… — беззаботно проговорил Бью. — Сегодня утром звонила секретарша из Вандербильта. И объявила, что твой чек на весенний семестр недействителен. Я сказал ей, что это, конечно, ошибка…
— Нет, так и есть.
Бурная деятельность на другом конце провода внезапно прервалась.
— Погоди-ка. Я ни разу не видел, чтобы ты покупала что-то, кроме швейных принадлежностей, капучино и выпрямителя для волос. Неужели ты профукала все свое состояние, потратив его на тряпки?
В голосе Бью до сих пор не было тревоги.
— Мои счета заморожены, — выдавила Хейвен. — Мать Йейна обвиняет меня в подделке документов.
— В подделке? — Бью закашлялся. — Тебя?
— Она утверждает, что я каким-то образом ухитрилась подделать завещание Йейна.
— Что? Кем она тебя считает? Преступным гением?
— Понятия не имею. Но, похоже, она нашла в Нью-Йорке судью, который готов ей поверить. Я только что разговаривала со своим адвокатом. Возможно, мне придется встретиться с Вирджинией Морроу в суде.
— Мне кажется, тебе следовало бы потолковать с ней, как женщине с женщиной.
— Шутишь? — выдохнула Хейвен. — Если я попытаюсь ей позвонить, она трубку бросит.
— А я тебе не предлагаю ей звонить. Мать Йейна живет в Италии, верно? Почему бы тебе не съездить к ней? Вдруг ты ее убедишь? А если нет — ну, тогда врежешь ей от души. Или вручишь толстую пачку наличных. Скорее всего она именно за ними охотится.
— Неплохая идея, — задумчиво произнесла Хейвен.
Вирджиния Морроу жила в Тоскане, не так далеко от Флоренции. Ее адрес попадался Хейвен в бумагах, которые она подписывала после мнимой смерти Йейна.
— А может, тебе просто сказать миссис Морроу, что ее сын на самом деле не умер? Пожалуй, тогда ее планы дали бы сильный крен.
Именно такой план Хейвен предложила Йейну до разговора с Бью, но юноша решительно отказался. Он не доверял своей матери и не собирался вводить ее в курс дела.
— Йейн считает, что это не выход, — дипломатично ответила Хейвен, оглянувшись на любимого.
Йейн до сих пор не снял облегающий темно-синий костюм, в котором он был в ресторане, сосредоточенно уставился в ноутбук. Он просматривал документы, присланные по электронной почте адвокатом, и искал решение возникшей проблемы. Уверенность Йейна обычно была заразительна, но на сей раз Хейвен не сомневалась: быстрых ответов не будет.
— Бью, мы что-нибудь придумаем и оплатим твое обучение. Нужно немножко подождать, а сейчас я чертовски мало могу сделать.
— Не переживай. Все нормально, — успокоил ее Бью. — Я, так или иначе, собирался сделать небольшой перерывчик.
— Перерывчик? — переспросила Хейвен. — Зачем?
— Ну… Это и есть моя новость, — сказал Бью. — Я кое с кем познакомился.
— Волшебно! — воскликнула Хейвен с деланым энтузиазмом.
В Сноуп-сити Бью являлся единственным геем, не скрывавшим своей ориентации, но за четыре года учебы в старших классах у него не было ни одного свидания. «Сухому закону» пришел конец, когда Бью поступил в университет. Там нашлось немало студентов, способных по достоинству оценить обаяние южанина с внешностью скандинавского бога. Однако Бью вскоре понял, что любовные отношения для него — не спорт. Во втором семестре его сердце было разбито, и Хейвен хотелось верить, что печальный опыт научит ее друга осторожности.
— Не волнуйся, — возразил Бью. — Парень просто потрясающий.
— Ты о Стивене то же самое говорил, — заметила Хейвен.
— Да, но он — совсем не такой. И, кстати, он вроде был знаком с нами.
Хейвен фыркнула.
— Он бывал в Сноуп-сити? Я не считаю, что это — блестящая рекомендация.
— Нет. Все намного лучше. — Хейвен почувствовала, как волнение Бью рвется наружу. — И Сноуп-сити здесь совершенно ни при чем. Мы встречались с ним еще в прошлом воплощении. Когда были с тобой братом и сестрой.
У Хейвен закружилась голова. Она присела на край кровати.
— Можно поподробней? — спросила она.
— В общем, он мне сказал, что меня звали Пьеро, тебя — Беатриче, а его — Наддо. Мы жили во Флоренции в середине четырнадцатого века. Беатриче и Пьеро росли у богатых родителей. Семья занимала целое палаццо. В доме имелись три большущие двери. Пьеро и Наддо познакомились, когда им исполнилось шестнадцать лет и у них начался тайный роман. Представляешь, свидания при свечах…
— Погоди секундочку, Ромео, — вмешалась Хейвен. — Откуда у твоего Стивена такие сведения?
Йейн оторвал взгляд от экрана ноутбука и прислушался к ее разговору с Бью.
— Он тебя не знает, — буркнул Бью. — Я сам с ним познакомился. По его словам, у Пьеро была сестренка, которую тот обожал. Та еще заноза.
Бью продолжал болтать, а Хейвен прижала телефонную трубку к груди. Йейн не спускал с нее глаз.
— Тебе имя «Наддо» что-нибудь говорит? — осведомилась она.
Йейн расплылся в улыбке.
— Нет, — ответил он. — А вот Пьеро о нем трещал без умолку.
— Эй, я не глухой, — заявил Бью, когда Хейвен снова приложила трубку к уху. — Йейн и в той жизни был? Неужели ты никогда не достанешься мне одному?
— Угадай, где я сейчас, — усмехнулась Хейвен.
— Что-что?
— Угадай, где я сейчас, — повторила она.
— Понятия не имею! — рявкнул Бью. — Можно, я вернусь к своей истории?
— Я во Флоренции.
— Что?
— Я во Флоренции. А знаешь, куда меня сегодня водил Йейн?
Наступила пауза.
— Нет! — наконец прошептал ее друг.
— Мы видели палаццо с тремя огромными дверями.
— Особняк все еще стоит?
— Да. А только что я спросила у Йейна, знакомо ли ему имя «Наддо».
— И?!
