Майкл коротко описал ему черноволосую женщину, драгоценный
камень, связанный с нею, и неясный образ (или идею?) некоего входа… или
портала…
– Не входной двери, нет. Но этот вход имеет какое-то
отношение к дому.
Было еще какое-то число, которое напрочь вылетело у него из
головы. Нет, не номер дома. Число было совсем коротким, состоящим всего из двух
цифр; тем не менее оно имело громадное значение. И разумеется, цель. Цель стала
его спасением, она обусловила его возвращение. Правда, Майкл четко помнил, что
у него был шанс отказаться.
– Мне не верится, что они дали бы мне умереть, если бы
я отказался. Они предоставили мне выбор во всем. Я предпочел вернуться и
выполнить порученную мне миссию. Открывая глаза, я твердо знал, что должен
осуществить какую-то чертовски важную задачу.
Лайтнер выглядел совершенно ошеломленным и даже не пытался
скрыть свое изумление.
– Вы помните еще что-нибудь?
– Нет. Иногда мне кажется, что я вот-вот вспомню все.
Однако каждый раз образы быстро ускользают, не успев проясниться. О старом доме
я вспомнил только почти через сутки после случившегося. Нет, наверное, даже
чуть позже. И тут же у меня возникло ощущение взаимосвязи между ним и видением.
То же ощущение появилось у меня вчера вечером. Я оказался там, где следовало
оказаться, чтобы найти ответы на все вопросы, но я по-прежнему не могу
вспомнить! Это просто сводит меня с ума.
– Охотно верю, – негромко отозвался Лайтнер, до
сих пор не сумевший оправиться от удивления, точнее, от полного замешательства,
вызванного рассказом Майкла. – Позвольте мне высказать
предположение, – добавил он: – Не могло ли случиться так, что, когда вы
пришли в себя на палубе яхты и коснулись руки Роуан, образ этого дома перешел от
нее к вам?
– Я бы не исключил такую версию, если бы… если бы не
одно весьма важное «но». Роуан понятия не имеет о старом особняке в Новом
Орлеане, как, впрочем, и о самом городе. Она не знает никого из членов своей
семьи, кроме приемной матери, которая умерла в прошлом году.
Похоже, Лайтнер просто ушам своим не верил.
Майкл понял, что чрезмерно увлекся. Ему было приятно
беседовать с Лайтнером, но разговор зашел слишком уж далеко. Майкл решил
повернуть его в иное русло:
– Знаете что, мистер Лайтнер, теперь ваша очередь
рассказывать. Прежде всего, откуда вы знаете Роуан? Когда она приехала за мной
в прошлую пятницу и заметила вас, то упомянула, что, как будто, видит вас не
впервые. Пожалуйста, будьте откровенны со мной. При чем тут Роуан? Что и откуда
вам о ней известно?
– Я непременно все расскажу вам, – с неизменно
присущей ему учтивостью ответил Лайтнер. – Но позвольте спросить: уверены
ли вы, что Роуан никогда не видела этот дом – хотя бы на фотографиях?
– Уверен. Мы говорили с ней об этом. Она родилась в
Новом Орлеане…
– Да, это правда…
– Но ее увезли из города в тот же день. Впоследствии
приемная мать заставила ее подписать некую бумагу – обещание, что Роуан никогда
не вернется сюда. Я спрашивал, попадались ли ей на глаза какие-либо снимки или
рисунки с видами Нового Орлеана. И ответ был отрицательным. После смерти
приемной матери Роуан не удалось отыскать ни малейших сведений о здешних
родственниках. Неужели вы не понимаете? Образ дома исходил не от Роуан! Но во
что-то связанное с этим домом Роуан втянута точно так же, как и я.
– Что вы хотите этим сказать?
Майкла удивил вопрос Лайтнера.
– Я хочу сказать, что их выбор обусловлен всей моей
жизнью – всем тем, что со мной когда-либо происходило, тем, кто я и что я, и
тем, что мое детство прошло именно здесь, в Новом Орлеане… Неужели вам еще не
ясно, что все это взаимосвязано? Однако центром событий являюсь не я. Возможно,
центр событий – Роуан… Извините, я должен сейчас же ей позвонить и сообщить,
что дом, о котором мы столько говорили, на самом деле дом ее матери.
– Прошу вас, Майкл, не делайте этого.
– Что?!!
– Майкл, пожалуйста, сядьте.
– Да о чем вы говорите? Вы что, не понимаете, это же
уму непостижимо! Дом принадлежит семье Роуан, а она ничего не знает о своей
семье. Не знает даже имени своей матери.
– Я не хочу, чтобы вы ей звонили! – В голосе
Лайтнера неожиданно прозвучали твердые нотки. – Прошу вас не забывать, что
я еще не выполнил свою часть сделки. Вы еще не слышали моего рассказа.
– Боже, ну как вы не понимаете? Возможно, в ту самую
минуту, когда меня смыло со скалы, Роуан еще только выводила в море свою
«Красотку Кристину»! Наша встреча не должна была состояться… А потом те люди,
те, что все знали, решили вмешаться.
– Да, понимаю… И прошу вас только об одном: прежде чем
вы позвоните Роуан, позвольте мне завершить наш обмен информацией.
Англичанин еще что-то говорил, но Майкл его не слышал. Он
вдруг ощутил резкое головокружение, перед глазами все поплыло – он словно терял
сознание. Чувствуя, что вот-вот окончательно провалится в темноту, Майкл крепко
вцепился в стол. Однако падало вовсе не его тело – куда-то соскальзывал разум.
На долю секунды видение появилось снова… Черноволосая женщина что-то говорила,
обращаясь непосредственно к нему. Затем откуда-то с невообразимой высоты, из
восхитительного, наполненного воздухом пространства, где он был невесом и
свободен, Майкл увидел внизу, на воде, маленькую точку яхты и сказал: «Я это
сделаю».
Затаив дыхание и неподвижно застыв, Майкл отчаянно пытался
удержать возникшее перед глазами видение. Он сознательно не подключал свой
разум, не стремился сделать картину более четкой и детальной. Однако видение
все равно уходило, постепенно рассеивалось, в который уже раз оставляя его в
недоумении и замешательстве, наедине с давним, хорошо знакомым чувством тоски,
боли и гнева.
– Боже мой, – прошептал Майкл. – Роуан даже и
представить не может…
Он вдруг сообразил, что вновь сидит на кушетке, и догадался,
что этим обязан Лайтнеру, который вовремя подхватил его и не позволил рухнуть
на пол. Майкл опять закрыл глаза. Но видение ушло. Вместо него перед глазами
возникла Роуан, нежная, милая, с чуть взъерошенными волосами, – в знакомом
ему белом махровом халате она сидела, склонив голову, и плакала. Светлые волосы
упали на лицо.
Майкл открыл глаза и увидел сидящего рядом Лайтнера.
Господи, сколько же драгоценных секунд, если не минут, он потерял, пока
находился в бессознательном состоянии?! Как ни странно, присутствие англичанина
не только не раздражало, но даже успокаивало. Кажется, несмотря ни на что, этот
странный человек действительно относится к нему по-доброму, с искренним
сочувствием и уважением.
