Как только они свернули с прибрежной дороги налево, оставив
позади насыпь дамбы, и въехали в ворота усадьбы, Майкл узнал это место – он помнил
его по книгам. За многие десятки лет эта дорога, окаймленная дубами, была
запечатлена на бесчисленном множестве фотографий. Ее готическое совершенство
казалось поистине сказочным: гигантские дубы с мощными, покрытыми черной корой
стволами простирали тяжелые изогнутые ветви, образуя грубо изломанные арки,
которые в свою очередь сливались в сплошной естественный потолок, тянущийся до
самых террас дома.
С ветвей свисала длинная серая бахрома испанского бородатого
мха. По обеим сторонам узкой, покрытой гравием дороги с глубокими бороздами от
колес из земли выпирали причудливо искривленные корни.
Майкл пришел в восторг от увиденного. Как и красота Садового
квартала, безмолвная картина трогала его до глубины души, а внутри нарастала
спокойная уверенность: что бы ни случилось с ним в дальнейшем, он вернулся в
родные края, на юг, и теперь все тем или иным образом встанет на свои места.
Машина катилась все дальше по живому туннелю, утопающему в
зеленоватой полутьме, то тут, то там прорезанной пробившимися сквозь гущу
листвы яркими лучами солнца. Поросшая высокой сочной травой и мелким
бесформенным кустарником равнина окружала усадьбу и простиралась до самого
горизонта, словно смыкаясь там с небом.
Майкл нажал кнопку, чтобы опустить стекло.
– Господи, какой великолепный воздух! – прошептал
он.
– По-моему, просто замечательный, – со
снисходительной улыбкой негромко отозвался Эрон.
Зной становился все нестерпимее, но Майкл этого не замечал.
Когда машина остановилась и они оказались перед широким
фасадом двухэтажного дома, мир вокруг был окутан безмолвием. Построенное еще до
Гражданской войны здание представляло собой один из ярчайших образцов
восхитительно простой архитектуры той эпохи: массивное, спроектированное с
учетом особенностей местного жаркого климата, оно походило на квадратный ящик,
прорезанный высокими, от пола до потолка, окнами и окруженный по всему
периметру тенистыми балконами. Плоскую крышу со всех сторон поддерживали
толстые гладкие колонны.
Прочное кирпичное строение, способное устоять под натиском ураганов
и нескончаемых проливных дождей, казалось, могло удерживать в своих стенах
легкий прохладный ветерок, позволяя обитателям дома с комфортом расположиться
на уютных балконах и любоваться отбывающимся оттуда пейзажем.
Трудно поверить, думал Майкл, что за виднеющейся в отдалении
насыпью дамбы скрывается судоходная река, полная снующих туда-сюда буксиров и
барж, через которую менее часа тому назад их с Лайтнером перевозил пыхтящий
паром. А здесь и сейчас для них реальным был лишь ласковый ветер, стелющийся по
выложенному кирпичом полу, да внезапно распахнувшиеся широкие двойные двери,
гостеприимно приглашающие войти в дом, и еще – солнечные блики, играющие на
стеклах стрельчатого веерообразного окна наверху.
Куда же делся весь остальной мир? Теперь это совершенно не
занимало Майкла. Он снова, как и накануне возле дома на Первой улице, слышал
прекрасные, умиротворяющие звуки: жужжание насекомых и пронзительные крики
птиц.
Вводя Майкла внутрь, Эрон слегка сжал его руку и, казалось,
даже не заметил охватившую их ледяную прохладу кондиционированного воздуха.
– Для начала я покажу вам дом, – сказал он.
Майкл почти не слышал его слов. Как всегда, дом полностью
завладел его вниманием. Он любил такие здания – с широким центральным
коридором, лишенной каких-либо украшений лестницей и просторными квадратными,
симметрично расположенными комнатами. Реставрационные работы здесь были
проведены с размахом и тщательностью. При создании интерьера не забыли учесть и
британские вкусы и традиции, о чем свидетельствовали темно-зеленые ковры и
высившиеся от пола до потолка во всех парадных помещениях книжные шкафы и
стеллажи красного дерева. О временах, предшествовавших Гражданской войне,
напоминали лишь несколько зеркал в богато украшенных рамах да небольшие
клавикорды, стоявшие в одном из углов. Все остальное относилось к Викторианской
эпохе, но было вполне созвучно и соразмерно дому.
– Как частный клуб, – прошептал Майкл.
В одной из комнат они наткнулись на какого-то человека,
сидевшего в глубоком кресле с гобеленовой обивкой, и Майклу почему-то
показалось забавным, что тот даже не поднял головы от лежащей перед ним книги
или папки с бумагами, когда они с Эроном бесшумно прошли мимо. Тем не менее
атмосфера дома была по-настоящему располагающей. Майкл чувствовал себя здесь
вполне комфортно. Ему доставила удовольствие мимолетная улыбка женщины,
встретившейся на лестнице. Хорошо бы, подумалось ему, чуть позже отыскать
свободное местечко в библиотеке и для себя. За стеклами великого множества
французских окон зеленела листва деревьев – такая плотная и густая, что сквозь
нее едва просвечивало голубое небо.
– Идемте, я покажу вам вашу комнату, – сказал
Эрон.
– Эрон, я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Где
досье?
– Конечно-конечно, – ответил Лайтнер. – Но
вам нужно место, где можно спокойно сидеть и читать.
Он повел Майкла по коридору второго этажа, и вскоре они
оказались в одной из комнат восточного крыла. Высокие окна открывались на
балконы фасада и боковой стороны здания. Хотя ковер здесь ничем не отличался от
ковров в других помещениях, интерьер комнаты в целом отражал традиции убранства
плантаторских усадеб: пара комодов с мраморными крышками, кровать под
балдахином, словно специально придуманная и сделанная для таких домов. Мягкий
пуховый матрас скрывался под несколькими одеялами ручной работы. Столбики
балдахина высотой около восьми футов были совершенно гладкими, без резьбы.
Вместе с тем, к своему удивлению, Майкл обнаружил в комнате
немало вполне современных удобств, в том числе небольшой холодильник и
телевизор, встроенные в украшенный резьбой шкаф, а также письменный стол и
кресло, поставленные в углу у противоположной стены таким образом, чтобы на них
падало естественное освещение из всех окон. Телефон был кнопочным, а на
бумажной табличке аккуратным мелким почерком были выписаны добавочные номера
для местной связи. Перед камином стояла пара старинных – времен королевы Анны –
кресел с подголовниками. Дверь, ведущая в ванную, была распахнута настежь.
– Я согласен пожить здесь какое-то время, – сказал
Майкл. – Где досье?
– Но нам не мешало бы позавтракать, – напомнил
Лайтнер.
– Это вам не мешало бы, а мне вполне хватит бутерброда,
который я съем за чтением. Прошу вас, Эрон, выполняйте обещание. Давайте досье.
