Подобное нечасто встретишь среди мужчин с высшим
образованием. Равно как и свойственную Майклу неприкрытую жажду сексуального
контакта. Сам он предпочитал секс без затей, но, если партнерше нравились
импровизации, с восторгом принимал вызов. Майкл готов был заниматься любовью в
любое время, будь то вечером, ночью или ранним утром, едва он успевал проснуться.
Стоит ли удивляться, что женщины без оглядки отдавали ему свое сердце?
Разрыв с Элизабет произошел во вине Майкла. Он это сознавал.
А причиной всему его молодость и неумение хранить верность. Несмотря на все
заверения в любви и в том, что его многочисленные «приключения» на стороне
ровным счетом ничего не значат, Элизабет была сыта ими по горло. Ее терпение
иссякло, она собрала вещи и уехала. Майкл переживал, раскаивался в своей
глупости и в конце концов отправился следом за Элизабет в Нью-Йорк – все
напрасно. Вернувшись в опустевшую квартиру, Майкл напился и буквально не
просыхал в течение полугода, оплакивая потерю. Узнав, что Элизабет вышла замуж
за профессора из Гарварда, он не желал этому верить и искренне обрадовался,
когда годом позже брак ее распался.
Он бросился в Нью-Йорк, чтобы утешить Элизабет. Они
встретились в Метрополитен-музее, крупно повздорили, и после этой ссоры Майкл
проплакал весь обратный полет. Он выглядел таким несчастным, что, когда самолет
приземлился, стюардесса взяла его к себе и утешала целых три дня.
Летом следующего года Элизабет приехала в Сан-Франциско, но
к тому времени в жизнь Майкла уже вошла Джудит.
Джудит и Майкл прожили вместе почти семь лет, и никому даже
в голову не могло прийти, что они расстанутся. Но однажды Джудит случайно
забеременела и, как Майкл ее ни упрашивал, отказалась родить ребенка. Ее
решение положило конец семейной идиллии.
Майкл никогда еще не чувствовал себя таким подавленным. Нет,
он ни в коем случае не подвергал сомнению право Джудит на аборт, ибо не
допускал даже мысли о лишении женщины подобного выбора. Как историк, он знал,
что законы против абортов никогда не давали желаемого результата, ибо решающую
роль в этом вопросе играет ни с чем не сравнимая связь между матерью и ее
нерожденным ребенком.
Вот почему Майкл не только не оспаривал право Джудит принять
решение, но, по сути, даже отстаивал его. Однако разве мог он предвидеть, что
женщина, живущая с ним в роскоши и безопасности, женщина, на которой он готов
жениться в любую минуту, стоит ей только согласиться… захочет избавиться от их
общего ребенка?
Майкл умолял Джудит не делать аборт. Майкл как отец страстно
хотел этого ребенка и не в силах был смириться с мыслью о том, что маленькое
существо не получит ни единого шанса появиться на свет. Ребенку совсем не
обязательно жить с ними, если Джудит этого не хочет. Майкл найдет для малыша
достойное место где угодно. У него достаточно денег.
Он будет навещать ребенка один, втайне от Джудит… Перед его
мысленным взором мелькали лица гувернанток, интерьеры частных школ… –
словом, все то, чего у него самого никогда не было. Но гораздо более важно, что
этот нерожденный ребенок – живое существо, в крошечных жилах которого течет
кровь Майкла, и нет никаких разумных оправданий тому, чтобы лишить это существо
жизни.
Доводы Майкла приводили в ужас и глубоко задевали Джудит. В
тот момент она не чувствовала себя готовой к материнству. Ей предстояло вот-вот
получить степень доктора философии в университетском колледже в Беркли, а у нее
еще не написана диссертация. А ее тело не инкубатор для вынашивания ребенка с
последующей передачей его в другие руки. Она не в состоянии вынести шок от
самих родов и тем более от расставания с ребенком. А после ей придется жить с
постоянным чувством вины. Непонимание Майкла особенно угнетало Джудит. Она
всегда считала, что имеет право избавиться от нежелательной беременности.
Образно говоря, эта уверенность была ее спасательным кругом. Теперь ее свобода,
достоинство и сам рассудок оказались под угрозой.
Она твердила, что ребенок у них непременно будет, но… в свое
время – тогда, когда его появление на свет окажется приемлемым для них обоих.
Право дать жизнь человеку подразумевает выбор, и ни один малыш не должен
рождаться, если его не любят и не ждут оба родителя.
Рассуждения Джудит казались Майклу бессмыслицей. Значит,
лучше смерть, чем жизнь среди чужих людей? Как Джудит может чувствовать вину,
отдавая ребенка на воспитание, и не испытывать угрызений совести, хладнокровно
уничтожая его? Да, ребенок должен быть желанным для обоих родителей. Но тогда
почему только одному из них предоставляется право решающего голоса в вопросе
жизни и смерти нового человека? Они же не бедные, не больные, и этот ребенок не
был зачат в результате изнасилования. Фактически они живут как муж и жена и,
стоит только Джудит захотеть, могут официально зарегистрировать брак. У них
есть возможность так много дать малышу – даже если ему придется жить в другой
семье. Какого черта это крошечное существо должно страдать? Хватит говорить,
что он еще не личность. Он на пути к тому, чтобы стать личностью, иначе Джудит
не стремилась бы его убить. Да неужели новорожденный ребенок в большей степени
личность, чем тот, что находится еще в материнском чреве?
Споры не утихали, аргументы с каждой стороны становились все
острее и сложнее, от личных проблем они то и дело переходили к философским, но
приемлемого для обоих решения не было.
Наконец Майкл в отчаянии предпринял последнюю попытку. Если
Джудит согласится родить ребенка, Майкл уедет вместе с малышом навсегда – она
никогда больше их не увидит. Взамен он сделает все, что Джудит пожелает,
выполнит любые ее условия и требования… Умоляя ее, Майкл плакал.
Джудит ощущала себя раздавленной: он предпочел ей ребенка и
теперь пытается купить ее страдания, ее тело и то существо, что находится
внутри. Нет, она не в силах жить с этим человеком под одной крышей! Джудит
проклинала Майкла за все, что он говорил. Она проклинала его происхождение, его
невежество и более всего – его поразительную жестокость по отношению к ней. Он
думает, ей легко было решиться? Но она инстинктивно чувствует, что должна
прекратить этот жуткий процесс, должна исторгнуть из своего тела столь
нежеланную новую жизнь, которая теперь впивается в нее, разрастаясь против ее
воли и уничтожая любовь Майкла к ней и их совместную жизнь.
Майкл не мог больше ее видеть. Задумала уйти – пусть уходит.
Он даже хотел этого – лучше не знать точный день и час, когда ребенка лишат
жизни.
Майклом завладел ужас. Окружающая жизнь приобрела серый оттенок.
Все вдруг утратило вкус и цвет, и мир словно охватило холодное металлическое
оцепенение, в котором потонули все краски и ощущения. Он знал, что Джудит
страдает, но помочь ей не в его силах. Откровенно говоря, его охватило
непреодолимое чувство ненависти к бывшей возлюбленной.
