– Теперь я точно знаю, что не ошибся, – входя в
кухню, обратился доктор к мисс Карл. – Я видел его на террасе, а потом он
просто растаял в воздухе.
– А какое нам дело до того, что вы видели,
доктор? – вопросом ответила ему старуха.
Весьма странные слова… До чего же все-таки резка эта
женщина! Про нее не скажешь: дряхлая старуха. В своем извечном синем
габардиновом платье мисс Карл стояла очень прямо, глаза ее за стеклами очков в
проволочной оправе свирепо взирали на доктора, а сомкнутые губы сжались в
тонкую линию.
– Мисс Карл, я уже видел этого мужчину возле моей
пациентки. Ни для кого не секрет, что в настоящее время она совершенно
беспомощна. И если неизвестный человек появляется здесь, когда ему
заблагорассудится, и столь же беспрепятственно исчезает…
Впрочем, его мнение никого не интересовало. Мисс Карл либо
не поверила ему, либо ей было все равно. А мисс Нэнси даже не подняла головы от
тарелки и продолжала ковырять вилкой еду. Однако, как заметил доктор, глаза
мисс Милли встревоженно перебегали с него на мисс Карл и обратно.
Ну и семейка!
Охваченный раздражением, доктор вошел в пыльную кабинку
лифта и нажал черную кнопку на медном пульте.
Бархатные портьеры были задернуты, и в спальне царил почти
полный мрак – лишь маленькие свечки потрескивали в красных бокалах. Статуя
Святой Девы отбрасывала на стену причудливую тень. Доктору не сразу удалось
отыскать выключатель, а когда он его наконец нашел и повернул, зажглась лишь
маленькая лампа возле кровати. Рядом с лампой стояла раскрытая шкатулка для
драгоценностей. Да-а… впечатляющая вещица.
При виде пациентки у доктора перехватило горло. Она лежала с
открытыми глазами, черные волосы разметались по несвежей, в пятнах, подушке, на
щеках играл непривычный румянец.
Что это? Кажется, ее губы шевелятся?…
– Лэшер…
Что она прошептала? Какое слово произнесла? Она ведь
сказала: «Лэшер» – именно это слово. То самое, которое было вырезано на дереве
и которое доктор увидел начертанным на пыльном обеденном столе. К тому же…
где-то он уже слышал это слово… И поэтому знал, что это имя. По спине поползли
мурашки: его пациентка, находящаяся в состоянии кататонии, заговорила! Нет,
хватит! Все это конечно же лишь плод его воображения! Причиной всему непомерное
желание, чтобы нечто подобное когда-нибудь случилось, чтобы с нею произошла
чудесная перемена. Дейрдре, как обычно, лежала в состоянии транса. Любого
другого такая доза торазина непременно убила бы…
Доктор поставил свой чемоданчик сбоку от кровати. В то время
как он аккуратно наполнял шприц лекарством, в голову снова пришла все та же
мысль: что, если ввести пациентке лишь половину дозы, или четверть, или вообще
не делать укол, а просто посидеть подле нее и понаблюдать?… И вдруг доктор
отчетливо увидел, как он поднимает Дейрдре на руки и выносит из дома… как везет
ее на машине за город… Вот они бредут рука об руку по тропинке, вьющейся среди
травы до самой дамбы над рекой. Дейрдре улыбается, и ветер треплет ее волосы…
Что за ерунда! Уже половина седьмого, он изрядно запоздал с
уколом. Ну вот, шприц готов.
В этот момент его словно что-то толкнуло. Доктор был уверен,
что именно так и было, хотя и не мог разобрать, куда пришелся толчок. Он
качнулся, ноги подкосились, и шприц полетел на пол.
Придя в себя, доктор обнаружил, что стоит на коленях и
внимательно разглядывает густую бахрому пыли, скопившейся на полу под кроватью.
– Что за чертовщина!
Восклицание вырвалось прежде, чем ему удалось совладать с
собой. Шприц для подкожных инъекций куда-то запропастился. Наконец он увидел
его в нескольких ярдах от себя, за комодом. Но шприц был сломан, нет, даже
раздавлен, словно кто-то на него наступил. Весь торазин вытек из сплющенного
пластмассового цилиндрика прямо на дощатый пол.
– Что происходит? – прошептал доктор, поднимая с
пола изуродованный шприц.
Конечно же, у него были с собой запасные шприцы – дело не в
этом. А в том, что сейчас повторилась та же история, что и на террасе… Доктор
подошел к постели и стал вглядываться в лежащую на ней женщину, снова и снова
задавая себе все тот же вопрос: «Боже милостивый, что же здесь творится?»
На доктора вдруг пахнуло жаром. Легкий шелест… Какое-то
движение в комнате… Лишь бусины четок, висевших на медной лампе, вздрогнули.
Доктор отер пот со лба. Он продолжал всматриваться в лицо Дейрдре, но до его
сознания постепенно дошло, что по другую сторону кровати стоит темная фигура:
темная жилетка, пиджак с темными пуговицами… Доктор поднял голову и увидел, что
это мужчина.
В доли секунды удивление сменилось ужасом: происходящее не
было ни галлюцинацией, ни сном. Мужчина находился здесь, и мягкий, внимательный
взгляд его карих глаз был устремлен прямо на доктора. В следующее мгновение
человек исчез. В комнате стало холодно. Ветер теребил портьеры. Доктор услышал
собственный крик, точнее, если быть до конца честным, вопль.
В тот же вечер, в десять часов, доктор был поставлен в
известность о прекращении его визитов к Дейрдре. Старый психиатр лично явился в
его квартиру. Они спустились вниз, к озеру, и медленно пошли по бетонной
набережной.
– Ох эти старинные кланы, с ними не повоюешь. Не думаю,
что вы захотите ввязаться в дело против Карлотты Мэйфейр. Эта женщина всех знает.
Вы и представить себе не можете, сколько людей по тем или иным причинам считают
себя обязанными ей или судье Флемингу. А этим людям принадлежит в городе едва
ли не все. И если вы только…
– Говорю вам, я это видел, – упрямо твердил
доктор.
Однако старый психиатр не обращал внимания на его слова.
Старик не сводил со своего молодого коллеги цепкого взгляда, и в его глазах
читалось плохо скрываемое подозрение, хотя тон беседы неизменно оставался
вполне дружеским.
– Да, знаете ли, эти старинные кланы…
Впредь доктору запрещено появляться в этом доме.
Он больше ничего не сказал старому психиатру. Честно говоря,
доктор чувствовал себя в дурацком положении. Ведь он ни в коем случае не
принадлежал к тем, кто верит в привидения! Но в данный момент он не мог привести
старику ни единого разумного довода относительно Дейрдре, ее состояния и
необходимости пересмотра доз вводимого ей препарата. Его уверенность куда-то
пропала.
Да, доктор не сомневался, что видел мужскую фигуру. Трижды!
И до конца своих дней не сможет забыть тот неясный, воображаемый разговор.
Незнакомец действительно присутствовал, но в бестелесной форме! И доктор знал
его имя: мужчину звали… Лэшер!
