– И что же, тот квартал действительно такой мрачный,
что подходит лишь для обитания ведьм? – спросила Роуан.
– Совсем нет. Он скорее похож на островок густого леса
в самом центре города… Огромные, неправдоподобно могучие деревья… Здесь не
увидишь ничего похожего, а может, и во всей Америке не встретишь. Дома в
Садовом квартале… Нет, лучше называть их городскими особняками – они очень
большие, стоят чуть в глубине, но близко к тротуарам и не смыкаются друг с
другом: вокруг каждого имеется сад. Знаешь, там был один дом… Высокий, с узким
фасадом. Я каждый раз старался пройти мимо него и часто останавливался перед
великолепной чугунной оградой с узором в виде розеток. После падения в воду я
все время вспоминаю этот дом, он так и стоит у меня перед глазами. И меня не
оставляет мысль о необходимости вернуться в Новый Орлеан, о том, что это
чрезвычайно важно. Даже сейчас мне совестно, что я сижу здесь, рядом с тобой, а
не на борту самолета.
По лицу Роуан пробежала тень.
– Мне хочется, чтобы ты побыл здесь еще немного. –
Красивый, низкий, сочный голос. – И дело не только в моем личном желании.
Ты сейчас не в лучшей форме и нуждаешься в отдыхе – в настоящем, без выпивки.
– Ты права, Роуан, но я не могу себе это позволить.
Думаю, нет необходимости объяснить тебе, в каком напряжении я постоянно
нахожусь. И не избавлюсь от него, пока не окажусь дома.
– Хорошо, Майкл, но позволь кое-что уточнить. Ты все
время говоришь о возвращении домой. Но что для тебя означает это слово –
«домой»? У тебя же там никого не осталось.
– И все-таки мой дом именно там. – Он
засмеялся. – Я прожил в изгнании слишком долго. И осознал это еще до
несчастного случая. Странно, но буквально накануне утром я проснулся и вдруг
вспомнил о родном доме, о том, как мы всей семьей ехали в машине по берегу
залива; я почти физически ощутил удивительное тепло того вечера и воочию
увидел великолепный закат солнца…
– Ты сможешь обойтись без спиртного, когда уедешь
отсюда?
Майкл с притворным вздохом одарил Роуан одной из своих
неотразимых улыбок – в прошлом такая улыбка срабатывала безошибочно – и
подмигнул:
– Желаете услышать ирландскую трепотню, леди, или
сказать вам правду?
– Майкл…
В ее голосе прозвучало не порицание – скорее в нем слышалось
разочарование.
– Знаю, знаю, – сказал Майкл. – Все, что ты
говоришь, правильно. Ты даже не представляешь, как много для меня сделала,
вытащив из заточения и выслушав мои россказни. Я готов выполнить все, о чем ты
ни попросишь…
– Расскажи мне поподробнее об этом доме.
Прежде чем начать, Майкл надолго задумался.
– Дом был построен в стиле греческого ренессанса. Ты
знаешь, что это такое? Но он отличался от многих зданий, построенных в том же
стиле. С фасада и с боков к нему примыкали террасы, настоящие новоорлеанские
террасы. Трудно описывать такой дом тому, кто никогда не был в Новом Орлеане.
Неужели тебе не показывали даже открытки с видами города?
Роуан покачала головой.
– Эта тема всегда оставалась для Элли закрытой.
– Роуан, но ведь это несправедливо, нечестно с ее
стороны.
В ответ она лишь молча пожала плечами.
– Нет, в самом деле… – настаивал Майкл.
– Элли хотела верить, что я ее собственная дочь. И если
я начинала задавать вопросы о моих настоящих родителях, она очень
расстраивалась, полагая, что причиной тому недостаток ее любви. Все попытки
переубедить ее ни к чему не привели.
Роуан глотнула кофе.
– Перед тем как лечь в больницу в последний раз, она
сожгла все, что у нее хранилось в письменном столе. Я видела, как она бросала в
этот камин фотографии, письма, какие-то документы. Тогда мне и в голову не
пришло, что она уничтожает абсолютно все. Скорее даже я не особо задумывалась
над этим. Элли знала, что больше сюда не вернется.
Роуан замолчала, потом налила кофе себе и Майклу и
продолжила:
– После ее смерти я не смогла найти даже адрес ее
родственников в Новом Орлеане. У ее поверенного тоже не оказалось никаких
сведений. Она сказала ему, что порвала все связи с семьей и не хочет иметь с
ней никаких контактов. Все свои деньги она завещала мне. И то же время она
ездила к в Новый Орлеан. И регулярно туда звонила. Я никак не могла увязать
одно с другим.
– Это очень печально, Роуан.
– Однако хватит говорить обо мне. Давай вернемся к тому
дому. Что именно заставляет тебя вспоминать его сейчас?
– Понимаешь, здешние здания не похожи на
новоорлеанские, – сказал Майкл. – Там каждое строение обладает
собственным характером. Что же касается того дома… Он мрачный, массивный, и в
нем присутствует какая-то угрюмая красота Он угловой и частично обращен на
боковую улицу. Одному Богу известно, почему я его так полюбил. Знаешь, там жил
какой-то человек… ну прямо персонаж из диккенсовского романа. Честное слово…
Высокий, джентльмен до мозга костей, если ты понимаешь, о чем я говорю. Обычно
я видел его в саду…
Майкл вдруг смущенно умолк, охваченный ощущением, что
вплотную подошел к чему-то очень существенному, предельно важному…
– Что с тобой?
– Опять… то же чувство, что все случившееся каким-то
образом связано с тем мужчиной и с домом на Первой улице.
Майкл вздрогнул словно от холода, хотя на самом деле холодно
ему не было.
– Не могу точно сформулировать, – добавил
он. – Но почему-то твердо уверен, что тот незнакомец имеет самое
непосредственное отношение к произошедшему. Не думаю, что те, с кем я беседовал
в своем видении, хотели заставить меня забыть. Мне кажется, они, напротив,
побуждали меня действовать как можно быстрее, поскольку что-то должно
случиться.
– И что же именно? – осторожно спросила Роуан.
– То, что произойдет в доме, о котором я рассказываю.
– Но в чем причина? Почему они хотели, чтобы ты туда
вернулся?
Вопрос вновь был задан очень мягко, без подтекста.
– Потому что я обладаю способностью повлиять на что-то,
изменить ход предстоящих в том доме событий. – Майкл покосился на свои
руки, казавшиеся зловещими в черных перчатках. – Все как будто сходится
воедино. Представь, что мир состоит из великого множества крошечных фрагментов.
И вдруг… значительная часть таких фрагментов словно вспыхивает – и ты видишь…
видишь…
– Некий узор?
