Длинное темное крыло здания протянулось от самого угла, узор
чугунных решеток по-прежнему составляли завитки розеток. Столетние дубы с
гигантскими ветвями, похожими на мощные руки, все так же охраняли покой дома и
его обитателей.
– Вот он! – Майкл понизил голос до едва слышного
шепота. – Давай, сверни направо и остановись.
Взяв с собой банку пива, он вышел из машины и зашагал к
углу, чтобы оказаться напротив дома, чуть по диагонали.
Все звуки города словно перестали существовать. Впервые с
момента своего приезда Майкл услышал пение цикад; их сочное стрекотание
исходило отовсюду, словно взвихривая воздух вокруг, отчего каждая тень казалась
живой. А чуть позже до Майкла донеслись пронзительные крики птиц. Надо же! Он
успел напрочь позабыть о них.
Как в лесу, думал он, вглядываясь в мрачные, погруженные в
ранние сумерки заброшенные террасы. Ни единого лучика света не мелькнуло из-за
многочисленных узких и высоких деревянных ставен.
Раскинувшееся над крышей фиолетово-золотистое, словно
остекленевшее небо мягко освещало самую дальнюю колонну на высокой галерее
второго этажа и беспорядочно свисавшие сверху великолепные плети ползучей
бугенвиллеи, густо обвивавшиеся вокруг консолей карниза. Даже в темноте Майкл
отчетливо различал пурпур ее чудесных цветов. Еще видны были в полумраке и
завитки чугунной решетки, и детали капителей колонн. Здесь удивительно органично
сочетались все три архитектурных ордера: боковые колонны были дорическими,
нижний ряд колонн фасада украшали капители ионического ордера, а верхний –
коринфского.
Майкл вздохнул – протяжно и печально. Он не мог понять
причину невыразимой грусти, всегда омрачавшей любую радость, поселявшуюся в его
душе. И тем не менее даже на вершине счастья он всегда ощущал какую-то неясную
печаль. Память обманула его лишь в одном: дом оказался намного больше, чем ему
помнилось. И весь квартал – обширнее. На какое-то время все вокруг показалось
Майклу невообразимо громадным.
Тем не менее его охватило ощущение живой, пульсирующей
близости ко всему окружающему: к густой листве, сливавшейся с темнотой за
ржавым металлом ограды, к пению цикад и к густым теням, протянувшимся от дубов.
– Как в раю, – прошептал он.
Майкл взглянул на покрытые зеленым наростом дубовые ветви, и
слезы брызнули у него из глаз. Память вновь вернула его к видению – оно
сделалось зловеще близким и словно хлестало по нему своими темными крыльями.
Да, Майкл, этот дом.
Он застыл, буквально пригвожденный к месту. Банка пива
холодила руку даже сквозь перчатку… Темноволосая женщина… Неужели она
действительно говорила с ним тогда?
Майкл знал наверняка лишь одно: сумерки как будто ожили, все
вокруг него пело, даже напоенный жарой воздух. Наконец он отвел взгляд от
таинственного дома и принялся рассматривать соседние здания, отмечая плавную
гармоничность оград, изящество кирпичной кладки и колонн. Он отчетливо видел
даже тоненькие побеги, в борьбе за жизнь цеплявшиеся за бархатную зелень других
растений. Что-то теплое наполнило и умиротворило его душу, на какое-то
мгновение изгнав оттуда память о видениях и о данном обещании выполнить
предназначенную ему миссию. Назад, назад во вновь обретенное детство, но не за
воспоминаниями, а во имя целостности и непрерывности бытия. Мгновение
разрасталось, вырывалось за пределы разума, и любые слова были бессильны
выразить то, что чувствовал сейчас Майкл.
Небо темнело, однако по-прежнему играло оттенками
аметистового цвета, словно пытаясь своим неярким, переливчатым сиянием
сопротивляться надвигающейся ночи. Тем не менее свет медленно отступал. Слегка
повернув голову и взглянув вдоль улицы в направлении реки, Майкл увидел, что
небо в том краю обрело цвет чистого золота.
В глубине его души, конечно же, жили воспоминания о
мальчишке из прибрежного квартала густонаселенных домишек, приходившем по
вечерам на эту улицу, на то же самое место… Но настоящее продолжало затмевать
собою все, и Майкл, не желая вторгаться в мир охвативших его чувств и тем самым
нарушать момент истинного покоя в душе, не стремился воссоздавать перед глазами
картины былого.
Только сейчас, неторопливо обводя пристальным взглядом давно
знакомый дом, Майкл обратил внимание на вдающийся в глубь здания и сделанный в
виде громадной замочной скважины вход и опять вспомнил о своем видении. Вход…
Да, конечно, они же говорили ему про какой-то вход! Но ведь речь не шла о
входной двери в буквальном смысле… И все же эта огромная «замочная скважина» и
темный холл за ней… Нет, они не могли иметь в виду какую-то реально
существующую входную дверь! Чувствуя, что впадает в транс, Майкл несколько раз
моргнул, потом перевел взгляд на окна комнаты второго этажа, выходящей на
северную сторону, и вздрогнул, увидев вдруг зловещий отблеск огня.
Нет, не может быть… И тут его осенило: это всего-навсего
пламя свечей. Свет продолжал мерцать. Ну и странные вкусы у обитателей дома!
Надо же – жить с таким освещением!
Сад все больше погружался во тьму. А ведь Майкл хотел еще
пройти вдоль ограды и посмотреть, что делается вокруг. Надо поторопиться. Но
северное окно на втором этаже по-прежнему притягивало его к себе, не позволяя
тронуться с места. За кружевной занавеской промелькнула тень женщины.
Приглядевшись, в верхнем углу комнаты Майкл различил цветочный узор старых,
поблекших обоев.
Что-то стукнулось о камни тротуара. Майкл вздрогнул и
опустил взгляд. Выпавшая из его руки жестянка с пивом валялась под ногами, и
пенный ручеек стекал в канаву. «Да я совсем пьян! Опять, идиот, допился до
чертиков!» – мысленно выругался он. Но сейчас это не имело значения, ибо Майкл
ощущал в себе неизмеримую силу. Сам того не ожидая, он вдруг пересек улицу и
подошел к воротам. Несмотря на охватившую его внутреннюю решимость, шаги были
тяжелыми и неуверенными.
Вцепившись пальцами в чугунное кружево ограды, Майкл обвел
взглядом пыль и мусор, скопившиеся на обшарпанных досках передней террасы.
Камелии разрослись, и крупные ветки перевешивались через ограду. Дорожка из
плит песчаника завалена листьями. Майкл встал ногами на чугунные завитки. Через
такие ворота несложно перемахнуть.
– Эй, приятель, ты что?
Майкл изумленно обернулся и увидел рядом с собой таксиста.
Совсем коротышка – маленький человечек с большим носом. Тень от козырька
фуражки не позволяла как следует разглядеть, какие у него глаза. Словно злой
тролль из сказки, таксист разрушил всю возвышенность момента.
– Что это за трюки, дружище? Ты, верно, потерял ключи?
– Я здесь не живу, – ответил ему Майкл. – И
ключей у меня нет и не было.
Он вдруг рассмеялся над полной нелепостью ситуации. Голова
кружилась. Легкий ветерок, дувший с реки, был удивительно ласковым и ароматным,
а темный дом высился прямо перед ним, почти на расстоянии вытянутой руки.
