— Гауптман Вольфиц, я вас повсюду ищу. Скорее, транспорт уходит через десять минут!
— Да, Кепке, спасибо! — Гауптман встал и, бросив на столик смятую купюру, надел фуражку: — Ты, Фриц, береги себя! — и быстро вышел из заведения.
* * *
Вечером двенадцатого Дымов позвал меня к командиру.
Саша сидел за столом, заваленным картами, трофейными документами и прочим штабным барахлом. В углу у рации, стоящей на табурете, на полу притулился Тотен.
— А, Тоха… Давай, рядом садись. — И, когда я устроился на табурете, продолжил: — Смотри, мы сейчас здесь, между Озерцами и Румоком. Давай прикидывать, куда и как послезавтра будем разбегаться. Да, кстати, тебе новички как? Может, стоит кого-нибудь оставить с нами?
— Это зависит от того, как уходить будем. Мишу-танкиста я бы оставил — водилы хорошие нам нужны.
— А военврач? Вы вроде с ним кореша?
— Семена? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять… У них же только санинструктор есть…
В комнату вошел Бродяга:
— Привет! Чего надумали?
— Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, — ответил Фермер. — А у тебя есть чего?
— Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.
— Ты что, с Центром связывался? — удивленно спросил я. — А как же радиомолчание?
— Да.
— А?.. — Наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.
— Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.
Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на свое место:
— Ребята, вы что, решили из Зайцева приманку сделать?
— Нет.
— Точно?
— А на фига нам тебя обманывать?
— Антон, ты пойми, мы совершенно не хотим старлея этого подставлять, но никто не может поручиться, что он приказ наш выполнит и на дно ляжет.
Резон в словах Бродяги был, я уже заметил, что Зайцев, что называется, себе на уме. А уж гонору у него было!
— Понятно… Тогда, наверное, возьмем Приходько с собой, командир. А то сбросят парня, как балласт. Или, что хуже, начнут из него подробности про нас выбивать. Как там было: «Вы все — потенциальные Герои Советского Союза…»
— Заметано, я там еще парочку дельных ребят присмотрел. Толк из них будет, — согласился командир.
— И от меня один, — добавил Бродяга.
— Итого — пять. Остальных передадим партизанам. Кстати, Шура, Зельц справки написал?
— Да. Все — как положено: штамп, подпись.
— Что за справки? — встрял в разговор Тотен, снимая наушники.
— Что не голытьба приблудная, Родину предавшая, а честные бойцы Красной Армии, попавшие в трудное положение. Мы десяток таких еще по дороге из лагеря, где Тоха «загорал», написали. Заодно Лешка в оперработе поднатаскался, на косвенных их истории проверяя, — в голосе Бродяги сквозила неприкрытая симпатия к молодому коллеге.
— Погодите с лирикой, — командир поманил всех к столу. — Алик, ничего нового не выяснил?
— Нет, Саша, в открытую — ничего нового.
— Ну и ладно! — И Фермер развернул еще одну карту, всю испещренную значками. — Это обстановка в районе трехдневной примерно давности, — припечатал он карту ладонью. — Тех фрицев, что на стационаре здесь, мы срисовали процентов на девяносто. Тех, что к фронту едут, — не больше чем на пятьдесят. Но тут уж ничего не поделаешь — сети у нас практически нет…
— И какой маршрут? — поинтересовался я.
— Юго-юго-восток, к Полесью. Что память тебе подсказывает?
Я почесал затылок:
— Гудериана мы опередить должны, на крайняк — выйдем в полосе Юго-Западного, а не Резервного фронта. Хотя, если меня чутье не подводит, рывок второй танковой на юг несколько откладывается.
— Да, ты прав. Разведка сейчас надежней. Значит, так, ребята… После акции нам надо будет полторы сотни камэ в темпе отмахать. Есть, конечно, палочка-выручалочка — жетоны СД, но, как считает Шура, только на первые сутки — не дольше.
Бродяга кивнул.
— Потом, как они прочухаются, начнется тотальная проверка, и нам главное — за сутки уехать как можно дальше.
— Отвлекашки и заманухи? — зная командира уже много лет, я подозревал, что без упомянутых мероприятий не обойдется.
— А ты думаешь, чем Люк сейчас занят? А ты завтра вечером тем же займешься. К сожалению, ближайший хороший мост со стороны Минска в сорока километрах отсюда, так что придется прокатиться. Заряд с часами тебе Шура выдаст.
— Не вечером, Саня. Там замедление на двенадцать часов максимум, — внес корректировку Бродяга.
— Значит, с утра. Теперь порядок работы и отхода… Люк будет обеспечивать предварительную разведку цели. Вот здесь, — и Саша показал на точку километрах в пяти от места засады. — Я, Шура и Казачина — «играем на рояле». («Роялями» мы между собой назвали пульты управления электроподрывом из-за большого количества клавиш и переключателей.) «Крупняк» — в моем ведении, буду добивать основного или броню крошить. Там полторы сотни метров, пробью, если что. Ты, Алик, сидишь на контроле эфира и дорабатываешь цель с турели, плотность огня у тебя нормальная.
— А я, а как же я? — голосом мультяшного Карлсона спросил я.
— А на тебе, товарищ старший лейтенант, контроль и учет, без которых, как классики учат, социализма не бывает.
— Вы что, хотите мероприятие снять? — изумился я.
— Да, нам это очень нужно. В Москве — ох как пригодится.
— На фотоаппараты снимать?
— Не только, и на мобилы тоже.
— А как мы… — И тут до меня дошло! На самом деле, если уж мы собираемся легализовываться у наших, мобильные телефоны все равно отберут и содержимое посмотрят, как пить дать. Так что мы ничего не теряем, а, наоборот, только приобретаем за счет такого финта немало «плюшек». Выдохнув, я спросил:
— С деталями снимать?
— Как получится, уж как снимать, тебя учить не надо, сам кого хошь научишь!
— А кто со стороны Минска подходы держать будет?
— Зельц с новичками. К тому же мина твоя нам поможет. Вот смотрите… — и Саша повернулся к карте. — Между Балеринами и Гацуком тринадцать километров. Точка от Валерян в шести километрах. Мы сегодня проверили — там стоит… — Он потер затылок.
— Полевая пекарня и мясницкий взвод, — быстро подсказал Тотен.
— Вот, точно! У них всего девять грузовиков, семь из которых специальные фургоны, и три легковушки. Да и не боевой народ — пекари.
