Положив фотоаппарат и один из мобильников в противогазную сумку, я достал из немецкого ранца еще одну «Лейку», в которой оставалось пленки ровно на пять кадров, и повесил на шею. Поменял каску.
«Теперь второстепенное оружие…» — и я взял с бруствера тридцать восьмой «эмпэ». Теперь отличить меня от одного из эсэсовцев, охранявших конвой Гиммлера, нельзя было и с пяти метров. Полевая форма СС, каска, автомат и петлицы роттенфюрера. Серега одет примерно так же.
Нам нужно проскочить несколько десятков метров до дороги и, если там еще кто шевелится из высокопоставленных гостей, добить и сфотографировать. А если «правка» не нужна, то просто сделать несколько снимков. Плевое на первый взгляд дело…
Рванули мы, пригнувшись, через полосу отчуждения, что вдоль дороги шла, словно спортсмены-олимпийцы. Я бегу, а в голове секундомер тикает. На дороге огненный ад — огнесмесь из наших фугасов горит, горючка из разбитых машин, покрышки… А нам там ковыряться…
И надо же такому гадству случиться, что ровно в тот момент, когда мы на полдороге были, из-за леса вынырнула давешняя «рама». «Твою ж мать! К лесу побежим — орлы люфтваффе поймут, что дело нечисто, и для острастки могут из пулемета… К дороге бежать — тоже подозрительно будет…»
— Серега! — ору. — Разворачивайся в сторону леса и стреляй! — А сам автомат с плеча скинул, рукоятку из предохранительного паза выщелкнул и короткими куда-то в сторону Минска огонь открыл.
Док в расклад въехал быстро и «поддержал» меня огнем. Так, стреляя и пятясь, мы прошагали несколько метров, пока самолет на разворот не пошел.
— Арт и Док! — спокойный голос командира вернул мне улетучившуюся было уверенность. — Двигайте к дороге, они вас уже «срисовали». Если что, «трещотки» у нас готовы.
«Интересно, насколько командир прав? — на ходу я выщелкнул пустой магазин и сунул его за пазуху — нечего вещдоки с моими „пальчиками“ немцам оставлять. — Визуально отличить нас от настоящих немцев с воздуха невозможно, ведем мы себя в соответствии со сложившейся ситуацией, так что остается только надеяться, что стрелок „Фокке-Фульфа“ человек разумный и просто так нас не накроет…»
До насыпи оставалось метров десять, когда из-за перекособоченного «Круппа» показался первый живой немец. В клубах черного дыма, подсвеченный отблесками пламени, он походил на персонажа фильма ужасов из нашего времени — изодранная форма местами дымилась, лицо разбито, а из щеки торчит глубоко воткнувшаяся здоровенная щепка. Сантиметров двадцати длиной, не меньше. «Ганса», если судить по раскачивающейся походке и тому, что он периодически начинал кружить на одном месте, явно контузило.
«Не повезло тебе, зря к нам в командировку поехал», — короткая, в два патрона очередь свалила немца.
Сережка взобрался на насыпь и пристроился у переднего колеса одной из вставших поперек дороги легковушек. Приподнялся, быстро заглянув в салон. Теперь показывает мне, что там кто-то живой есть. «Еще один везунчик!» — осколки наших самопальных «монок» серьезно посекли эту машину, а ударная волна начисто вынесла стекла. Показываю Доку, что сейчас проверю, и на полусогнутых вылезаю на дорогу. В окне штабного, судя по эмблеме, «Штевера» показалось лицо очередного «зомби». Еще два патрона — и недобиток заваливается назад. Теперь можно и в салон заглянуть.
«Понятно, почему этот выжил!» — осколки ударили в основном в правый борт, а этот сидел слева, вот и прикрыли его спутники. Водитель, передний пассажир и сосед офицера, застреленного мной, правки не требуют, они уже не дышат.
Оставив автомат висеть на плече, берусь за «Лейку». Стараюсь снимать так, чтобы все сидящие в салоне попали в кадр. У застреленного мной в петлице три «пуговицы» и две полосы — гауптштурмфюрер. А вот нарукавная лента с надписью вязью «Adolf Hitler» — это уже интересно. Распахнув заднюю дверь и стараясь не испачкаться в крови, вытаскиваю из нагрудных карманов документы эсэсовского капитана и сидящего рядом с ним штандартенфюрера и прячу их в висящую через плечо полевую сумку. Сейчас некогда их читать, внутренний секундомер продолжает отсчитывать стремительно убегающие мгновения.
Показываю Сергею на грузовик, в котором ехали солдаты, и делаю жест, как будто кидаю что-то в воздух. Док вытягивает из-за пояса гранату-«колотушку» и, свернув колпачок на конце рукоятки и дернув шнур, отправляет «подарок» в кузов ублюдка. Никакого шевеления там не наблюдается, но подстраховаться не помешает.
Через десять секунд, прикрывая друг друга, мы подходим к машине, в которой должен был ехать Гиммлер. Передняя часть рамы от взрыва загнулась вверх, капот открылся и заслонил собой лобовое стекло. Машина в огне. Двери закрыты.
— Док, паси! — командую нашему медику, а сам, встав на одно колено для большей устойчивости, делаю снимок.
Потом фотографирую погнутый номерной знак, валяющийся на земле. Закрываясь рукой от жара, я попытался подойти поближе.
— Арт, это Фермер! Внимание! В дальнем конце кто-то целый остался.
Поморщившись, нащупываю тангенту:
— Арт в канале. Понял тебя. Доказуху от номера первого достать не получится — все в огне. Сейчас попробую с другого угла снимок сделать.
— Тоха, не увлекайся! — голос Саши строг. — Достаточно, если глазами увидишь. Отбой!
Сместившись на пару шагов, я, наконец, смог заглянуть внутрь машины.
«Ура! Ура! Ура!» — на заднем сиденье, откинув назад голову с характерным скошенным назад подбородком, сидел он, Генрих Леопольд Гиммлер — рейхсфюрер СС, рейхсминистр внутренних дел Германии и прочая, и прочая, и прочая.
— Арт всем! Даю подтверждение и «правлю» на всякий пожарный!
Добиваю оставшиеся кадры, меняя для большей надежности установки диафрагмы и выдержку, потом вскидываю «эмпэшник» и высаживаю остатки магазина в тело человека, одетого в черный мундир с петлицами, на которых три дубовых листа окружены венком из лавра.
[35]
Вытащив из специального подсумка пару немецких гранат, отправляю их одну за другой в окно. «Я бы и кол тебе в сердце вбил, чтобы наверняка, но будем считать, что гранат хватит!» — эта мысль приходит, когда мы с Серегой уже залегли в кювете, спасаясь от осколков собственных гранат.
* * *
От дороги мы бежали, как в задницы ужаленные, — время, отпущенное нам на «шалости», ушло, словно вода в песок, в тот момент, когда мы изображали из себя «шибко мертвых», пытаясь ввести в заблуждение летчиков так некстати вернувшегося самолета-разведчика.
Не знаю, разглядели ли нас дальнозоркие «орлы люфтваффе», но по нам никто не стрелял. Впрочем, как и мы. Копошение в хвосте разгромленного кортежа было вялым, скорее всего остатки эскорта были слишком ошарашены неожиданным и злобным нападением, чтобы предпринимать активные действия.
В кусты мы вломились, когда на часах было одиннадцать минут четвертого, то есть мы уложились в рекордно короткое время.
