«Так вот как звали знаменитую ясновидящую: Марлена Лонгстаф!» – подумал Карлос.
– Публике, я хочу сказать, не хватает вообхажения в любовных делах, желание встхетить женщину своей мечты отнюдь не охигинально, хотя… Если именно этого тебе хочется, милый, пожалуйста. С вас пятнадцать тысяч и до свидания если не возхажаете. – Мадам Лонгстаф стряхнула собачонку, с неожиданной проворностью встала из-за стола и повалилась в шезлонг. – Святая Дева Махия, какой долгий был день!
Последняя фраза, произнесенная с мелодичным акцентом негров племени йоруба, наверняка была адресована не клиентам, а верной Фри-Фри.
Посетители час за часом вторгались в покои ясновидящей и нарушали священную тишину. Изначальное положение вещей менялось, когда раздавалось позвякивание маленьких таинственных флаконов, подобных тому что получил Карлос. Но стоило хозяйке очутиться в шез лонге, как все вернулось на круги своя. –
Сумрачная комната с единственным светильником… Чучела с мерцающими стеклянными глазами… Оставаться здесь после окончатания сеанса казалось почти святотатством.
И поскольку нет ничего слаще запретного плода, Нестор остановился у выхода и приложил палец к губам, призывая друга к молчанию.
– Подожди чуть-чуть, – прошептал он, – сейчас пойдем, Карлетто, ведь не каждый день можно видеть колдунью в своей берлоге.
– Мне показалось, тебя не интересуют ее пророчества, Нестор.
– Абсолютно не интересуют. Просто люборытно, чем занимаются ведьмы, когда их никто не видит. Спорим, она сейчас позвонит по мобильнику, и совсем не на тот свет.
Друзья застыли у двери так же, как в начале визита.
Фри-Фри одним прыжком вскочила на шезлонг и устроилась в складках халата хозяйки – весьма трогательное зрелище. Мадам с удовольствием потянулась. Как и вначале, Нестор и Карлос видели только ее ноги, точнее, правую ступню. Пророчица ритмично покачивала домашней туфлей вверх-вниз, в такт только ей слышимой музыки. Туфля болталась над краем шезлонга, грозя свалиться на ковер. Тело ясновидящей пребывало в покое.
– Пойдем отсюда, – струсил Карлос. – Надоело мне это место. Все равно ничего интересного не происходит.
– Ш-ш-ш.
Мадам Лонгстаф налила в чашечку чудесно пахнущий чай. «Она похожа на публичную женщину, которая после любовных трудов ублажает себя так, как это принято в хорошем обществе», – подумал Карлос.
– Пойдем же, чертова собачонка может обнаружить нас в любой момент!
Но ничего не происходило.
Аромат чая быстро распространился по комнате и заставил Фри-Фри чихнуть. Разомлевшая мадам Лонгстаф запела. Песенка звучала примерно так: «мамба-умбе-яма-мабе» и т. п.. Ее старческое меццо не произвело благоприятного впечатления на прятавшихся в полумраке шпионов.
– Оми-мамбамба-амба-умбе-ямамабе, – неутомимо фальшивила мадам.
Дряблые звуки и крепкий запах заварки так подействовали на Карлоса, что ему почудились проблески жизни в глазах изъеденной молью лисицы, запертой в стеклянном шкафу слева от него. Он сильнее сжал ведьмин флакончик, дабы случайно (или не случайно – кто может знать в этом заколдованном месте?) не уронить и не выдать своего присутствия.
Для утоления жажды мадам потребовалось три раза наполнить крошечную чашку, если Карлос не ошибся в подсчетах. На четвертый раз ясновидящая заговорила. Однако она ни разу не посмотрела в сторону друзей, и венецианская туфля по-прежнему качалась, будто жила независимо от хозяйки или по крайней мере умела разговаривать, как кукла чревовещателя.
– Того, кто считает себя смехтельно больным, убьет не болезнь, но лед; тому, кто вехит, что слово убивает, не следует хханить его так близко к сехдцу.
Карлос взглянул на Нестора. Повар был очень серьезен.
Раздался смех. Не куклы – кукловода.
– Я знала, вы так пхосто не уйдете. Даже те, кто входе вас, дохогой Нестох, клянутся, что не вехят пхедсказаниям, не могут пхотивиться соблазну узнать свое будущее, не пхавда ли? Но ведь будущее обманчиво…
С этими словами мадам Лонгстаф вынырнула из глубины шезлонга, ноги с тапочками исчезли под халатом. Теперь эффект говорения производил бюст, вздымающийся над шезлонгом.
– Погодите, не уходите, – сказал бюст Нестору, словно прочитал его мысли. – Я хочу лишь пхедупхедить вас, и повехьте: если последуете моим советам, вы будете мне очень благодахны.
– Есть предсказания, которых лучше не знать, мадам. Тем более если они ничего не изменят.
Бюст настаивал:
– Я вам скажу только одно, послушайте: Нестох не умхет. Можете заниматься чем хотите: наслаждайтесь жизнью, любите, публикуйте скандальную книгу, учитесь игхать на фаготе и пхочее, и пхочее. Не беспокойтесь о своем будущем, поскольку мадам Лонгстаф ясно видела: Нестоху ничто не угхожает до тех пох, пока не объединятся пхотив него четыхе «т»…
Повар попытался запротестовать, но ведьма протянула к двери чашечку, словно там уместились разгадки всех тайн.
– Вас мучает неизлечимая болезнь, но вам не о чем беспокоиться, увехяю вас.
– Послушайте, мадам…
– Слишком много случайностей. – Чашечка спланировала на стол. – Чтобы ваша судьба изменилась, должны соединиться… четыхе «т», а это невозможно, вам не кажется? Впхочем, случайности – шутки богов над смехтными.
Мадам засмеялась, и собачка подхватила ее смех. Отвеселившись, предсказательница сказала внушительно:
– Вам не следовало подслушивать, дохогой Нестох. Пхавда, не следовало. Если вы намехевались пхиобрести любовное зелье для этого молодого человека, то пхактичнее было напхавить его к гадалке, специализихующейся на подобных мелочах, а таких тхи из каждых четыхех. Но вы искали чего-то большего, не так ли? Да-да, потому что в действительности vose
[18]
(она произнесла местоимение так, словно была не пифией нордического типа, а самой Маэ Сеньорой или по меньшей мере Аспасией Гимараэш ду Пинту, знаменитой ясновидящей из Баии, только у той внешность респектабельной представительницы племени йоруба, да и клиентов она не выпроваживает взмахом рукава)… vose пхишли сюда, чтобы узнать о своей собственной судьбе. Вот и узнали: никакая опасность вам не стхашна, пока не встхетятся четыхе несчастных буквы. Четыхе «т» – какое неблагозвучное сочетание! – добавила она с явным отвращением.
Голос принадлежал то ли мадам Лонгстаф, то ли Маэ Сеньоре, то ли Аспасии Гимараэш ду Пинту, а профиль… Профиль был точно как у Малколма Макдауэла в кинофильме «Механический апельсин», на сей раз Карлос не усомнился. Профиль даже подмигнул глазом, а половина губ прокартавила с португальским акцентом:
– Любая опасность не стхашна!
7
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
«Мошенница, шарлатанка, нет, хуже, торговка полуправдой, которая вреднее откровенной лжи, потому что заставляет людей верить в предсказания и жить в соответствии с ними! Проклятая изворотливая ведьма, зарабатывающая на чужих мечтах!»
